"Алексей Биргер. По ту сторону волков" - читать интересную книгу автора

взошла, а нашей жизни как и не существовало. Но пейзаж вокруг оставался
прежним, памятным, все эти бараки и развалюхи... Вот, говорю, и не покидало
ощущение сна, будто проснешься сейчас по фабричному гудку - и сороковой год
на дворе, и на завод слесарить побежишь, а все эти заморочки про войну,
вурдалака и конокрадов вспоминать будешь с усмешкой...
Довольно скоро я понял, что мы все больше забираем к дальнему
железнодорожному переезду за складами. И направил туда лошадь напрямик,
надеясь успеть и перехватить воющее существо.
- Ну, давай, давай, давай... - понукал я. Лошадь, как ни странно,
неплохо была ухожена и шла легко и ровно.
Вот и переезд. Я вытащил "Вальтер", заранее готовясь к любым
неожиданностям. Переездом мало пользовались, и на нем поблескивал чистый
незатоптанный снег. По правую руку темнели склады, а дальше - черный провал,
спуск к прудам.
За переездом, где дорога белела, почудилась мне какая-то тень. Я
попридержал лошадь и направил ее через переезд шагом. Вой вдруг умолк. Но
тень оставалась на месте, и была она, похоже, довольно велика.
Теперь бы только определить, кто отбрасывает эту тень, и не стрелять ни
в коем случае. Хорош я буду, если продырявлю шкуру бездомной дворняжке или
изрешечу какой-нибудь неодушевленный предмет. Тогда можно будет и крест
ставить на моей милицейской карьере - в такое посмешище превращусь, что
долго не забудется.
Мне показалось, что тень слегка дрогнула. Может, это был обман зрения.
А может, и нет - лошадь начала нервничать. Я похлопал ее по шее, и мы
медленно-медленно стали сближаться с тенью. Лошадь дернулась и заржала
коротко и тихо. Этого было достаточно, чтобы тень метнулась в сторону.
- Стой, стрелять буду! - заорал я.
И "оно" помчалось - с тяжелым дыханием, прячась за вагонами, пробираясь
в ту сторону, где к путям выходил мысок небольшого перелеска, - явно
намереваясь ускользнуть под прикрытием этого перелеска. Я поскакал вдоль
путей, по звуку преследуя убегавшего. Двигался он на удивление быстро. И
все-таки я его нагонял и до просвета между двумя товарными составами успел
раньше него. Вскинув пистолет, я приготовился выстрелить, что бы ни
появилось в просвете.
И вот "оно" появилось. Я выстрелил ему под ноги, и "оно" уставилось на
меня. Это был человек - во всяком случае, по общим очертаниям. Снег
отсвечивал, луна выглянула, и я мог достаточно его разглядеть. Вид у него
был отвратительный. Бугорчатый лысый череп, огромные глаза, скорей гасившие
свет, чем отражавшие, только в самом центре тлели красные огоньки, и весь он
то ли зарос шерстью, то ли замотан в мохнатое тряпье с головы до пят, и ноги
у него босые, и ступни ног крупные и словно бы изуродованные. Он стоял не
шевелясь, а я держал его под прицелом.
- Ты кто такой? - спросил я.
Ни страха, ни удивления я не чувствовал - и эту уродину воспринимал как
данность, как продолжение моего нелепого сна наяву, где все может случиться.
А вот лошадь нервничала, вела себя так, словно запах, исходивший от этого
существа, был ей чужд и страшен.
- Ты что, волком, что ли, пахнешь? - продолжал я, видя, что отвечать
мне он не собирается. - Ну, что молчишь, Тарзан доморощенный? Ты, что ли,
здешний народ грызешь?