"Алексей Биргер. По ту сторону волков" - читать интересную книгу автора

Тот молчал, стоял не шевелясь - и с каждой секундой нравился мне все
меньше. Еще сообразить надо было, как его задержать и доставить по
назначению. Стрелять в него мне не хотелось, но и добром он, похоже, не
пойдет - просто не поймет, чего я от него требую.
И тут снова завыл волк - не слишком далеко и очень отчетливо. Босоногий
мужик весь затрясся, рванулся с места и понесся во тьму. Я с места пустил
лошадь полным ходом и поскакал за ним между путей, между двух товарных
составов, как бы по длинному-длинному коридорчику. Зря я так сделал - он
поднырнул под вагон и выскочил с другой стороны, а мне оставалось лишь
скакать, пока состав не кончится. Он за это время мог уже за десять
километров уйти.
Кто же он был такой? Волчьего воя он явно боялся не меньше всех прочих
местных жителей. Однако шляться по ночам не боялся. А может, он не от волка
драпает, а к волку спешит? И неужели его до сих пор никто не встречал?
Конечно, он мог внести свой вклад в небылицу о вурдалаке. Один раз такого
увидишь - надолго запомнишь.
Я доскакал до очередного просвета между расцепленными вагонами и поехал
вдоль путей с другой стороны. "Тарзан", как я и полагал, исчез уже
бесследно. Но волчий вой продолжался, и я повернул лошадь туда, откуда он
доносился.
И опять мы вернулись к железнодорожному переезду. Вой был где-то совсем
рядом. Я остановил лошадь, прислушиваясь. Да, вон за тем кустарником, за
густыми переплетенными ветками, жестко торчащими в морозной ночи.
Неужели я не поймаю эту тварь, кто там она ни есть? Точка, из которой
доносился вой, была мне вполне очевидна. До нее было метров пятьдесят. Я
взвесил пистолет в руке - и тяжесть привычна, и пристрелян он мной за два
года: не глядя знаю, куда из него пойдет пуля.
И я выстрелил. По моему рассказу, может сложиться впечатление, что я
слишком часто хватаюсь за пистолет. Нет, я всегда был очень хладнокровен. Но
тогда другая была жизнь, и порой лучше было выстрелить, чем не выстрелить.
После войны к стрельбе привыкли и долго потом отвыкали решать без нее свои
проблемы.
И в ответ раздался вопль боли - такой боли, перед которой все равны,
когда не поймешь, кто вопит: зверь или человек. Такая, знаешь, смесь
звериного страдания и человечьей жалобы...
- Нет, - сказал я себе, - кто бы ты ни был, а ты из нашенского мира, и
больно тебе, и тело у тебя есть. Вот теперь ты от меня не уйдешь.
Я поехал к кустарникам. В них все было тихо. Я объехал их с другой
стороны, снег мягко отсвечивал, от кустарников тянулся темный след. Я
чиркнул спичкой, чтобы убедиться в цвете. Так и есть - кровь.
И я поехал по следу, не сомневаясь, что далеко этот зверь от меня не
уйдет. Лошадь шла минут десять. Видно, в одурении боли зверь сперва совершил
мощный рывок, но сила из него должна была быстро выйти. След вел от железной
дороги, потом стал поворачивать назад...

* * *

Ребята-конокрады меня ждали тише воды ниже травы; одно то, что я
пустился в погоню за оборотнем, да еще лошадь при этом ловко укротил, да еще
и живым вернулся, - произвело на них впечатление, близкое к священному