"Николай Зотович Бирюков. Чайка " - читать интересную книгу автора

Василиса Прокофьевна. - Вот и всегда так, - обратилась она к Зимину. - Чуть
Катя домой, отдохнуть бы, а он...
- Любит?
- Да как же не любить?.. Кушайте, родные, кушайте. Василиса Прокофьевна
пододвинула гостям тарелки с картошкой и селедкой.
- Она ведь в няньках у него была. Потом, сам видишь, - веселая.
- "В нашей буче, боевой, кипучей", веселым - первое место. Так, Катя,
а? - спросил Зимин, насаживая на вилку картофелину, серебрившуюся крупинками
развара. Картофелина обжигала губы, рассыпалась на зубах. Оттого ли, что
сильно проголодался, или действительно картошка была на редкость вкусна,
Зимин проглотил ее с наслаждением, как пирожное, и подмигнул Шурке.
Мальчуган, нахмурившийся было при первых словах матери, повеселел.
- Как зверь мохнатая! - засмеялся он, снимая с вилки пальцами кусок
селедки. С одного бока к селедке он приложил картошку, с другого - хлеб и,
разом засовывая все это Кате в рот, восторженно спросил: - Подходит?
Катя и гости засмеялись.
"Секретарь, а простой. Человек как человек", - окончательно успокоилась
Василиса Прокофьеана. Глаза ее светились тепло и радушно.
- Кушайте, родные, кушайте. Есть - так уж по-настоящему: кто ленив в
еде, тот лениво и работать будет.
Выпив стакан чаю, шофер поднялся.
- Спасибо, хозяюшка!
- Вот те и раз! - всполошилась. Василиса Прокофьевна. - А закусить?
- Нет, хозяюшка, и не проси. Очень даже благодарен, и за угощение и за
приятное знакомство. Машину нужно посмотреть, хрипота какая-то в моторе
появилась.
Проводив его огорченным взглядом до двери, Василиев Прокофьевна
придвинула тарелку с селедкой ближе к Зимину:
- Тебе машину не надо чинить, а после солененького чай-то больше в
охотку будет.
- Сыт, Прокофьевна, спасибо!
- Ну, что за сыт! - возразила она. - Что ж, еду обратно со стола
тащить? Ты, дорогой, не стесняйся, меня не объешь. Теперь, с колхозами-то,
жизнь выравнивается.
- А давно в колхозе?
- Два года. Спервоначалу остерегались... сдуру-то! С нуждой боялись
проститься. А тут Катя...
Поймав настороженный взгляд дочери, она замолчала, подолом фартука
обтерла губы.
- Что - Катя? - заинтересовался Зимин.
- Катя-то? Да вот как вошла она в комсомол, и давай меня долбить:
ступай, мамка, в колхоз, да и только. Книжек про колхозы натащила. Усадит
меня и читает. Ну и уговорила. Хоть и дочь она мне, и малолетка, а прямо
скажу - поклон земной ей за это.
- Мамка!
- Что - мамка? - осердилась Василиса Прокофьевна. - Что ты, в самом
деле, каждое слово мне обратно в рот толкаешь? Не про тебя говорю я, про
свое... Теперь, сокол мой, душа отходить начинает, вроде солнышком ее
пригревать стало.
- А до колхоза очень плохо жили, Василиса Прокофьевна? - спросил Зимин,