"Казимеж Блахий. Ночное следствие " - читать интересную книгу автора

Я стараюсь его успокоить.
- Конечно хочу, пан доктор. Хочу. Только у нас еще много времени.
- Уже седьмой час.
- Однако там пока не закончили, - я показываю на дверь, за которой
работают люди из моей следственной группы, и доктор Бакула тоже смотрит в ту
сторону. - Ничего не могу поделать. Однако почему ее нарисовали позже?
Хартман?.. По-моему не дворянская фамилия, а, пан доктор?
Доктор Бакула сжимает руками виски и поворачивается к портрету
рыжеволосой женщины.
- Какое вам до всего этого дело?! - кричит он. - Вы приехали потому,
что здесь произошел несчастный случай!..
- Я уже вам сказал, что расследование продлится некоторое время. Надо
же чем-то заняться. Я не хочу скучать, пока там наш медик режет труп.
- Режет... труп?.. - Доктор Бакула срывается с места, но тут же снова
садится.
Я кладу руку ему на колено.
- Так всегда делают в подобных случаях. Прошу прощения, там кто-нибудь
живет?
В левом крыле замка, в башенке, загорается свет. Бледно-желтый отблеск
падает на снежную белизну, в которую вклинились четыре черных растрепанных
куста. Свет тут же гаснет, и очертания башенки сливаются с темным небом.
- Нет. Никто.
- Наверное, это мои люди. Прошу вас не заслонять окна, пан доктор. Снег
сейчас выглядит особенно красиво. Мне кажется, ветер утихает, не правда ли?
- Возможно... Вчера, когда это случилось, был очень сильный ветер. Я
несколько раз чуть не упал, пока шел. Ведь до ближайшего телефона четыре
километра.
- Я знаю. Вы уже говорили об этом. Однако давайте вернемся к
портрету... Говорите, рассказывайте что-нибудь, - прошу я его. - Ведь не
хотите же вы, чтобы я к утру умер от скуки в этом кресле? Не хотите, не так
ли? - Снова кладу руку ему на колено, что ему явно не по душе.
- Вас это действительно интересует?
- Прошу рассказывать.
Медленно отворяются двери, и вкатывается небольшой столик на колесиках.
Когда я выглядываю, чтобы поблагодарить кухарку, за дверью уже никого нет. Я
беру поднос с хлебом, ветчиной и чаем, хочу пригласить Бакулу к столу, но
вижу, что мой собеседник неподвижно стоит у огромного окна и смотрит на
заснеженный двор. Держит руки в карманах. Я только теперь замечаю, что
Бакула широкоплечий, у него красиво посаженная голова.
- Значит, вас интересует только замок? - доносится вопрос от окна, - И
ничего больше?
- Только замок, доктор, - отвечаю я, намазывая хлеб маслом. Ужасно
хочется есть. После отъезда из Варшавы я еще ничего не ел. Чувствую, как
вместе с аппетитом возникает тупая боль, которая тесным обручем стискивает
голову. Пытаюсь есть, но Бакула говорит, и по мере того, как его голос
становится громче, фразы закругленней и свободней, меня охватывает
отвращение к пище, к заставленному посудой столу. Я снова смотрю на портрет
Анны Хартман, который написан слишком поздно для того, чтобы быть подлинным.

2