"Джеймс Блейлок. Война миров" - читать интересную книгу автора

противоположному окну и поднял глаза на холмы. Перевернутая тарелка еще
парила там, жуково-черный шар, излучающий белую корону, и этот шар сразу
напомнил ему его шар для боулинга, который там, в гараже, вместе с остальным
его барахлом, вместе с остальной его жизнью, как казалось ему теперь.
В глаза бросились несколько книг на ночном столике - его настольные
книги, исчерченные пометками экземпляры, которые он годами читал и
перечитывал, и все они стоили того. Он сложил книги и одежду на расстеленный
твидовый плащ вместе со своим набором путешественника, потом выдернул из
розетки шнур своей настольной лампы и положил ее рядом со все прочим, связав
все в узел. Лампа была древней, со слюдяным абажуром в форме колпака колдуна
и солидной медной подставкой на шарообразном основании, похожем на громадную
грушу. Как и книги, она была невозместимой. Он вдруг подумал о своих
игрушечных поездах, о своих комиксах и альбомах пластинок, и о бог знает чем
еще в гараже. Маленький узелок показался ему жалким, и он увидел, что в
каком-то неопределимом смысле его маленький сверток это живая история: жизнь
Эдварда Келли, иллюстрированная лампой, несколькими книгами, старым твидовым
плащом и рубашкой для боулинга.
Он пошел вниз, держа узелок незаметно за королевского размера сумкой
Лайзы. Она встретила его в гостиной, где уже шарила в большом ящике, полном
фотографий, выгружая их в коробку. Клетка с попугайчиками стояла у входной
двери, вычищенная и обильно снабженная водой и едой. Эд вручил Лайзе сумку и
направился прямо к двери.
"Что за барахло?", спросила она. "Твоя лампа?"
"Ага", сказал он. "Набор для путешествий." Но он уже вышел из двери,
нащупывая в кармане ключи от машины. Он открыл заднюю дверцу своего
Форда-Эскорта, положил свое барахло на сидение и рысью помчался за дом.
Ворота почти загораживала куча вчерашних пустых коробок, и он подхватил их
несколько штук, швырнул через голову на дорожку, а потом пинками отбросил
оставшиеся в сторону, чтобы распахнуть ворота настежь. Он шагнул к двери
гаража, толкнул их и щелкнул выключателем, но вместо того, чтобы войти за
другими своими вещами, он повернулся и помчался вниз к машине, на ходу
подхватив пару пустых коробок. Фактически, все соседи вытаскивали из домов
барахлишко. Воздух полнился тявканьем, лаем и воем собак, криками людей,
орущих друг на друга. Он все еще слышал визг и гудение из леса, контрапункт
к шумам человеческого страха, доносящимся сверху и снизу квартала.
Он свалил книги на дно пустой коробки, потом аккуратно запаковал лампу,
закутав ее в одежду, чтобы сохранить абажур.
Лайза подошла сзади, неся собственную коробку. "Что ты делаешь?",
скептически спросила она.
"То, что делают все", ответил он. "Гружу машину. Одна коробка мне, одна
тебе, делим поровну." Он дружелюбно улыбнулся, взял у нее коробку и поставил
ее на сидение рядом со своей, осознавая, что не слишком удачно подобрал
слово. Не было времени объясняться.
Она помедлила мгновение, словно о чем-то хотела поспорить, но вместо
этого схватила у него еще одну пустую коробку и направилась к дому. Через
три шага она остановилась и повернулась. "Нам надо забрать кучу вещей",
сказала она, поднимая бровь.
"У нас мало времени", ответил он. Громкоговоритель как раз снова
забубнил, металлически выговаривая слова эвакуационного сообщения где-то на
примыкающей улице.