"Джеймс Блейлок. Война миров" - читать интересную книгу автора

Она пошла дальше без единого слова, что по-видимому не было добрым
предзнаменованием. Однако, истина заключалась в том, что она никогда не
понимала его лампу больше, чем понимала шар для боулинга или игрушечные
поезда. И все-таки он действовал в высшей степени рационально, когда был
готов поровну поделить пространство в машине, сколько бы мало его не было.
Они женатая пара; они обязаны идти на уступки, как она сама объясняла ему
прошлым вечером. Он открыл багажник, который был пуст, если не считать пары
стадионных одеял, запаски и дорожного атласа. Все это может остаться. Он
снова пошел вверх по дорожке в открытые ворота. Если это есть некий семейный
тест, проверяющий их способность встретиться на полпути, то он к нему
полностью готов.
Он огляделся в гараже изучающим глазом. Не следует быть чрезмерным, в
Эскорте нет места излишествам. Коробки с игрушечными поездами лежали стопкой
у задней стены, но ни одна из них не вошла бы в Эскорт, даже если оставить
крышку багажника открытой. Их следовало бы перебрать и перепаковать, но для
этого нет времени. Полцарства за фургон, подумал он, поворачиваясь к поездам
спиной. На верстаке лежала пара оленьих рогов, подаренных ему дядей Оскаром
двадцать с лишком лет назад. Они прикреплялись к доске красного дерева с
кожаной полоской, где стояло его имя. Оскар, его любимый дядя, сейчас уже
умер, что является достаточной причиной не оставлять рога пришельцам. До
него дошло, что рога образуют клетку размером с громадную корзину, куда
можно заложить все, что угодно, поэтому они сами фактически не будут
занимать места.
Сумка для боулинга тоже стояла на верстаке, но в данный момент он
игнорировал ее и вышел в ночь, неся рога и торопясь вниз к машине, где
положил их в багажник. Потом он перенес коробку с одеждой с заднего сидения
и запаковал набор путешественника и все остальное среди гнутых отростков
рогов. Он помедлил над рубашкой для боулинга. Почему бы не надеть ее?,
спросил он сам себя, и без дальнейших раздумий натянул ее поверх свитера.
Она была немного помятой, однако мгновенно придала ему ощущение
безопасности, неких доспехов от грозящих пришельцев. Он пристроил лампу
среди одежды в роговой корзине и проверил часы: отправляться надо уже через
десять минут.
Подхватив еще одну пустую коробку, он вернулся в гараж. Он потратит на
себя еще две минуты, а потом, повинуясь долгу и идя на уступки, все
оставшееся время отдаст Лайзе. Он услышал, как захлопнулась дверца машины,
пока был в гараже - Лайза за работой. Хорошо. Он схватил свой шар для
боулинга вместе с сумкой и прочим и темную коробку, полную рыбьей блесны,
что принадлежала его отцу. Там же стояла коробка, наполовину полная старыми
журналами "Mad", которые он хранил с детства, и еще одна - с виниловыми
пластинками. У него больше нет крутилки, но всегда же можно ее купить...
Он взглянул на пару старых выцветших конвертов и на него нахлынула
волна ностальгии. Пластинки составляли солидную часть его прошлого, а без
прошлого он был почти ничем, обрывком картона, прожившим утомительную
жизнь-мгновение. Его снова пронзила епифания, когда он взглянул вверх на
полки в свете летающей тарелки пришельцев - эти предметы, заброшенный в
темный лимб шкафов и гаражей, в каком-то существенном смысле слова были им.
Человек определяется хламом собственной жизни. Даже волочащийся нищий что-то
имеет в своей краденой магазинной тележке, что-то такое, что он будет
стремиться сохранить, каким бы жалким оно ни было. Поэты понимают эту