"Джордж Блейк. Иного выбора нет " - читать интересную книгу автора

свое дело.
Бабушка наблюдала за развитием событий с растущей тревогой. Она,
конечно, надеялась, что ее дочери выйдут замуж за голландцев из хороших
семей, и ей совсем не пришлась по сердцу перспектива получить в зятья этого
смуглого иностранца, о котором она мало что знала и чьи виды на будущее были
слишком туманны. Если бы она знала, что отец еврей, то противилась бы браку
еще сильнее. В сравнении с другими странами антисемитизм в Голландии не
слишком развит, но это не значит, что люди круга моей бабушки были начисто
лишены предрассудков в отношении этого древнего народа. Когда говорилось о
евреях, они не могли удержаться от пренебрежительных замечаний. Конечно же,
она бы не приняла с распростертыми объятиями еврея в качестве члена семьи.
Отец, видимо, понимал это и, сознавая, что и так столкнется с достаточно
сильным противодействием, решил не ухудшать положение и не сказал будущей
жене о своем еврейском происхождении. Потом ему, вероятно, становилось все
труднее и труднее начать разговор на эту тему, и он продолжал молчать. О
том, что он был евреем, мы узнали только после его смерти, когда я жил в
Египте у его сестры.
Чтобы избежать неприятных ситуаций из-за бабушкиного недовольства
женитьбой, молодая пара уехала в Лондон, где в Челси в отделе записи актов
гражданского состояния они зарегистрировали брак без церковной церемонии.
Вернувшись в Роттердам, родители поселились в старинной части города
неподалеку от памятника Эразму. Я хорошо помню эту статую с тех пор, как
маленьким мальчиком играл на площади, где она стояла. Говорили, что Эразм
переворачивает страницу книги, которую держит, всякий раз, когда часы на
церкви Св. Лаврентия отбивают час. Но, как внимательно я ни следил, никогда
не поймал этого момента. Этой части города с ее узенькими улочками и
маленькими площадями теперь нет - ее полностью уничтожила немецкая
бомбардировка в мае 1940 года. Старый дом, в котором я родился и который
помню очень смутно, был разделен на две части: в нижнем этаже находились
мастерская и контора отца, а верхние были жилыми.
Бабушка, сначала возмущенная побегом моих родителей, некоторое время
даже запрещала остальным детям навещать мать, потом поостыла и смирилась со
свершившимся фактом, особенно когда родился я - первый внук, которым она
гордилась и сразу полюбила.
Случилось так, что в течение жизни мне не раз приходилось менять имя, и
первый раз это произошло довольно рано. Моих дедушек с обеих сторон звали
одинаково - Иаковы: голландского дедушку в латинской форме - Якобус, поэтому
было решено, что я тоже буду зваться Якобом в честь них обоих. Так что когда
после родов семейный врач поинтересовался у моей мамы, как меня зовут, она
ответила - Якоб. Но придя вечером узнать, как себя чувствуют роженица и
младенец, и спросив, как поживает маленький Якоб, он с изумлением услышал
ответ, что ребенок больше не Якоб, а Джордж. По дороге в ратушу отец
передумал. Я родился 11 ноября - в День перемирия, положившего конец первой
мировой войне. Будучи ветераном войны, он в порыве патриотизма решил дать
мне имя Джордж в честь английского короля Георга. Поступок для отца вполне
характерный - сделать что-нибудь, не посоветовавшись с матерью. Самое
смешное, что я никогда не любил имя Джордж, домашние и друзья меня так
никогда не звали, а употребляли прозвище Пок, которое я получил в раннем
детстве. Еще удивительнее, что когда я начал читать Библию, то испытывал
сильное влечение к тому, кого звали Иаковом, и отождествлял себя с ним. Это