"Чэй Блайт. Немыслимое путешествие " - читать интересную книгу автора

судне процесс бесконечного ремонта и латания. Нервы по-прежнему были на
взводе, но я все больше проникался доверием к "Бритиш стил". Есть особенно
не хотелось, а готовить и подавно, да в этом пока и не было необходимости,
ведь у меня было вареное мясо и хлеб в старательно приготовленных Морин
пайках "на первые дни".
На вторую ночь я связался по радиотелефону с Морин. Слов нет,
радиотелефон - благо для мореплавателя-одиночки; когда плавание
затягивается, каждый разговор с родными на берегу превращается в подлинный
праздник. Но первый разговор с Морин только разбередил мне душу. Я страшно
волновался и переживал за нее. Ведь что получалось: мне - все, я увлеченно
занимался разработкой своего плана, потом проводил в жизнь мечту о великом
приключении. А на долю Морин пришлись месяцы напряженнейшего труда, после
чего - пустота. Сиди дома и разбирай все, что было наворочено за несколько
месяцев подготовки, а впереди - почти годичная разлука. Мне безумно хотелось
обнять Морин и объяснить ей, как сильно я в ней нуждаюсь.
Лучшее лекарство от такого рода переживаний - работа. Я подготовил
новый комплект карт, на путь от Ла-Манша до экватора, затем приступил к
генеральной уборке, чтобы на яхте стало поуютнее. На третий день решил
сварить овсянку. Само по себе занятие стряпней пошло мне на пользу, но
результатом похвастаться не могу - каша получилась отвратительная. Главным
событием дня было сообщение радио Портисхед, что со мной хочет говорить
министр коммуникаций. Решив, что мне предстоит беседа лично с мистером
Чэтэуэем, я почтительно надел по этому случаю чистую рубашку. На самом деле
меня вызывал не сам министр, а один из работников министерства; речь шла о
том, в какие часы радио Фолклендских островов будет выходить на связь со
мной. Такая тема не заслуживала чистой рубашки, и я надел опять старую.
Выписка из моего журнала за 21 октября, четвертый день плавания:
"Сейчас впервые за день выдался случай отдохнуть и поразмыслить, и мои
мысли сразу обращаются к Морин и Сэмвнте. Сэмэнта начнет допытываться у
мамочки, где я. Не завидую Морин: Сэмэнта умеет быть настойчивой. Последние
несколько дней я ее почти не видел. Обидно, такой интересный год ее жизни
выпадет из моего поля зрения".
Однако долго предаваться чувствительным размышлениям я не мог, потому
что в этот самый день случилось происшествие, воспринятое мной как
серьезнейшее несчастье. Я сломал стаксель-гик, длинный металлический шест,
которым выносят шкотовый угол переднего паруса, чтобы лучше использовать
попутный ветер. Тяжелый случай; ведь теперь я не мог заставить эти паруса
работать на полную мощность, а это означало потерю в скорости при попутном
ветре. И нельзя сказать, чтобы поломка была для меня полной неожиданностью:
и Чарли Брукер, и Девид Дайер с самого начала советовали мне укрепить гики
муфтами.
Я отнюдь не был уверен, что справлюсь с ремонтом, к тому же обстановка
не позволяла приступить к делу сразу: дул довольно сильный ветер, и возиться
с длинным шестом было неудобно и рискованно. Без стаксель-гика "Бритиш стил"
развивала около шести узлов, пришлось пока этим довольствоваться.
Я все еще неважно чувствовал себя и никак не мог прийти в норму.
Наверно, одной из причин были нерегулярные трапезы. Давний опыт говорил мне,
что надо есть вовремя, но душа совсем не лежала к стряпне, и я обходился
припасами из дому. Потом решил все-таки сделать над собой усилие и на шестой
день приготовил первое рагу с пряностями. И до чего же острое оно