"Джеймс Блиш. Засеянные звезды" - читать интересную книгу автора

сумели совладать с искушением и не взглянуть в его сторону - особенно когда,
как сейчас, небо морщится и смеется в каких-нибудь двух-трех гребках. Но,
как всегда, подняв глаза к небу, Лавон не разглядел ничего, кроме своего
искаженного отражения да еще контуров водоросли, на которой сидел. Перед ним
была верхняя грань, одна из трех основных поверхностей вселенной.
Первая поверхность - дно, где кончается вода.
Вторая поверхность - термораздел, легко различимый летом; с него хорошо
кататься, но можно и пронзить его насквозь, если знаешь как.
Третья поверхность - небо. Попасть на ту сторону нёба столь же
немыслимо, как проникнуть сквозь дно, да в общем и нет нужды пытаться. Там
конец вселенной. Свет, ежедневно вспыхивающий над небом, то прибывая, то
убывая, видимо, прямое тому доказательство.
К концу лета вода постепенно стынет, дышать становится все труднее - и
одновременно тускнеет свет, длиннее становятся темные промежутки. Оживают
неспешные течения. Вода в поднебесье охлаждается и опускается вниз. Донная
грязь шевелится и дымками поднимается вверх, подхватывая споры с грибковых
полей. Термораздел приходит в волнение, словно рябит, - и вдруг
растворяется. На небе оседает туман из частичек ила, вынесенного со дна, со
склонов, из дальних уголков вселенной. День, другой - и весь мир
превращается в суровую негостеприимную пустыню, устланную желтеющими,
умирающими водорослями. Еще день - и он замирает до той поры, пока первые
неуверенные теплые ручейки не прорвут тишину зимы...
Вот что происходит, когда исчезает вторая поверхность. Что же случится,
если растает небо?..
- Лаво-он!..
Будто специально дождавшись этого протяжного зова, из глубины всплыл
блестящий пузырь. Лавон протянул руку и стукнул по нему когтем большого
пальца, но пузырь отскочил в сторону. Газовые пузыри, поднимающиеся со дна в
конце лета, были почти неуязвимы, а если даже особенно ловкий удар или
острый предмет протыкал их поверхность, они просто дробились на более мелкие
пузыри, оставляя в воде поразительный смрад.
Газ. Внутри пузырей нет воды. Человеку, проникшему в такой пузырь,
стало бы нечем дышать.
Но, разумеется, проникнуть внутрь пузыря невозможно. Не позволит сила
поверхностного натяжения. Сила таинственная, как металлическая пластина
Шара. Неодолимая, как пелена неба.
Как пелена неба?! А что, если над этой пеленой мир, наполненный газом,
а не водой? Быть может вселенная - лишь пузырь с водой, плавающий в океане
газа?
Если так, то путешествие в иную вселенную попросту немыслимо, прежде
всего потому, что не удастся пронзить небо. А уж про дно и говорить нечего.
Но ведь есть существа, которые закапываются в донный ил, притом очень
глубоко, и ищут там что-то недоступное человеку. В разгар лета тина кишмя
кишит крошечными созданиями, для которых грязь - естественная среда
обитания...
Однако если другие вселенные не полный вздор и не выдумка Шара, искать
их надо там, откуда исходит свет. В конце концов, кто сказал, что небо
нельзя преодолеть? Раз удается иногда проткнуть пузыри, значит,
поверхностная пленка все-таки проницаема. Пытался ли кто-нибудь одолеть
небо?