"Жан-Ришар Блок. ...и компания " - читать интересную книгу автора

оседало, как будто его захватывали зубчатые колеса машины. На нем была
мягкая фуражка, с трудом натянутая на огромный череп.
Женщина по сравнению с ним казалась высокой. На неразличимом, как тень,
силуэте выделялось только одно пятно - руки, скрещенные на животе.
- Конечно, Ипполит не нуждается, чтобы ему показывали дорогу.
И так как женщина не промолвила ни слова, поощряя своего собеседника к
дальнейшей беседе, он добавил:
- Наоборот, Ипполит нам всегда указывал лучший путь. Жозеф... Жозеф
вылитый его портрет. Гийом больше похож на тебя, Сара.
- Не знаю. Может быть, Гийом больше...
Она не докончила фразы: продолжение ее, очевидно, было лучше держать
про себя.
В стене вдруг открылся яркий четырехугольный просвет - это распахнули
окно, выходящее в сад. И сразу обозначились нечеткие силуэты людей, их тени
заскользили по саду. Спокойная линия кустиков гвоздики, принимавшая на себя
эти странные тени, делала их еще более причудливыми.
Одна из теней вытянулась вдруг вдоль аллеи и замерла на сером гравии.
Руки, судорожно скрещенные на груди, обличали натуру порывистую, одержимую
яростными чувствами.
Сара Зимлер, в сопровождении хромого, как раз в эту минуту повернула от
решетки к крыльцу. Оба застыли на месте, вглядываясь в эту чудовищную тень,
наделенную жизнью и тихонько трепетавшую у их ног. Сара указала на нее
пальцем, но тень вдруг уменьшилась, секунду помедлила, пробежала по
верхушкам рябины и исчезла.
Женщина не могла скрыть своего недовольства.
- Здесь Миртиль... Неужели он никогда не оставит его в покое?
Дверь распахнулась, волна света залила крыльцо, в нее властно вошел
чей-то силуэт, и мужской голос прокричал:
- Сара, Сара! И ты, Вильгельм!
Человек, стоявший на крыльце, прибавил это имя, услыхав заскрежетавшие
по гравию шаги хромого. Но было совершенно очевидно, что, придет на его зов
Вильгельм или нет, ему это глубоко безразлично.

VII

В комнате их стало четверо, когда хромой и Сара закрыли за собой дверь.
Огромное тело было втиснуто в вольтеровское кресло, повернутое спинкой
к свету. Сидевший вытянул голову, открыв апоплексический затылок, весь в
жирных складках.
Тот, что выходил на крыльцо, стоял теперь у стола, опираясь на него
кулаком.
Черный профессорский галстук поддерживал его голову, венчавшую длинное
тощее тело. Цепкие костлявые кисти рук какого-то буро-красного цвета едва
виднелись из-под длинных рукавов сюртука военного покроя, который свободно
болтался на прямых, узких, сухих плечах, хранивших полную неподвижность.
Через изрытое оспой трехступенчатое лицо, обтянутое на скулах кожей
цвета слоновой кости, шли две резкие полосы. Одна, теневая полоса, лежала
под мощными надбровными дугами, другая - под носом. Из первой исходил
колючий взгляд Миртиля Зимлера, из второй - его голос с металлическими
нотками. Сжатая в висках птичья головка была срезана на затылке, и туда же