"Жан-Ришар Блок. ...и компания " - читать интересную книгу автора

сказать, прибытия".
Он не то, чтобы заикается, но его распирает такая неуемная потребность
излить свои чувства, и такая горячая симпатия, такое дружественное сияние
написано на его лице, что, ей-богу же, он мямлит только от избытка чувств.
Господин Булинье имеет случай еще раз убедиться в том, что доброта души
производит желанное впечатление. Старший Зимлер озадаченно молчит. Он уже не
знает, где отдается грохот тележек - в его ли собственных ушах, или в
глубине бесконечности. И закрытая калитка (кто ее отопрет? папа?), и
несходящийся баланс, и Жозеф... Куда же это запропастился Жозеф?
Гийом считает своим долгом ответить от имени отца, господина Зимлера,
единственного владельца фабрики Зми... хм!.. просто Зимлера, что фабрика
Зимлера весьма польщена теми чувствами, какие ей свидетельствует господин
Булинье. (Если бы отец открыл калитку, Гийом непременно услышал бы, как она,
повернувшись на заржавевших петлях, протяжно скрипнула, словно ухнул филин -
у-ух!) Гийом Зимлер счастлив добавить от своего собственного имени, что он,
Гийом Зимлер, позволяет себе надеяться, что их отношения с господином
Булинье будут развиваться самым благоприятным образом! Должен же наконец
господин Булинье понять, что такой день, как сегодня, выбран не особенно
удачно, пусть даже пущены в ход тончайшие оттенки чувств, для человека,
только что приобретшего фаб...
Еще не договорив фразы, Гийом чувствует, сколь она неуместна. Но за все
сокровища Ротшильдов он не мог бы сказать иначе. Он мог бы с полным
хладнокровием добавить, что, без сомнения, господин Булинье не откажется
восполнить баланс, пошатнувшийся в связи с переездом Зимлеров, измерив
неожиданно прибывший груз с помощью весов, тем более что никто не сумеет
столь благородно, как господин Булинье, поддержать их чаши.
"Ха-ха! Шут... ка... тонкая! Могу только по... по... поздравить себя с
тем, что сумел завязать отношения с таким, так сказать, остро... остроумным
клиентом".
Того и гляди господин Булинье в порыве бескорыстного восхищения
бросится на шею ошеломленному Гийому.
"Но дабы предаваться ра... радости с открытой, так сказать, ду...
душой, я хочу верить, что господии З... Зми... хм! Змилер-младший рассеет
мое беспокойство насчет маленькой бум... бумажки, на которой поставил свою
подпись его глубокоуважаемый ба... батюшка".
Тут Гийом с ужасом вспоминает, что как раз сегодня наступает срок
первого платежа за шерсть по договору, заключенному с господином Булинье.
Старший сын Зимлера чувствует, как кровь горячей смолой приливает к
голове. Надо бы втолковать этому бочонку, пропахшему чесноком, по каким,
собственно, причинам их переезд был отсрочен вплоть до этого пышущего жаром
июльского вечера.
Студенистая влажная масса наваливается на Гийома и сковывает его мысль.
Даже пешеходу, затерявшемуся в дебрях Центральной Австралии, даже ему
скорее, чем Гийому Зимлеру, может протянуться рука помощи.
С минуту он судорожно старается припомнить то, что нужно припомнить. Но
вскоре даже этот последний отблеск мысли гаснет, оставив после себя лишь
отдаленный след. Гийом надеется, надеется страстно, что где-то в природе
существует то самое нужное воспоминание, которое осветит все.
Его утомило непомерное усилие. Голова разрывается от колокольного
звона, и Гийом осторожно и ласково, точно ребенка, поворачивает ее на