"Лоуренс Блок. Взломщик, который изучал Спинозу ("Берни Роденбарр" #4)" - читать интересную книгу автора

рассказывал он мне однажды. - Я бредил сосисками и филе, бредил поджаренной
свининой и барашком на вертеле. А сам тем временем до того отощал, что кости
торчали. Усох весь, как шкура, выложенная на солнце. Когда американцы
освободили лагерь, они стали взвешивать заключенных. Говорят, что у
большинства полных людей широкая кость. Наверное, так оно и есть. Но у
меня-то кость узкая. Знаешь, насколько я потянул, Бернард? Всего на
девяносто два фунта!
Когда нас увозили из Дахау, у меня была одна мысль: есть досыта и
поправляться. Поправляться во что бы то ни стало. Но потом я увидел, что мне
не хочется ни мяса, ни картошки... Не хочется есть то, к чему я привык с
детства. И не только потому, что у меня были выбиты эсэсовским прикладом
зубы. Я теперь не мог смотреть на мясо без отвращения. В каждой сосиске мне
чудился жирный тевтонский палец. Однако зверский аппетит у меня не пропал.
Меня неудержимо потянуло на сладкое... Знаешь, что такое счастье, Бернард?
Это когда знаешь, что ты хочешь, и имеешь возможность исполнить свое
желание. Если бы мне позволили средства, я бы нанял кондитера. Чтобы он жил
у меня и готовил для меня пирожные.
Сейчас он слопал с кофе большой кусок кремового торта с орехово-ягодной
начинкой, а нам вдобавок предложил еще полдюжины сортов на редкость жирных
пирожных. Мы вежливо отказались от угощения и продолжали тянуть виски.
- Ах, дорогой Бернард и очаровательная Каро-лин! Как же я рад видеть
вас обоих! Однако становится довольно поздно... Ты что-нибудь приготовил для
меня, Бернард?
Мой дипломат стоял рядом. Я открыл его и достал изящный томик в синей
телячьей коже. То была "Этика" Спинозы, напечатанная в Лондоне в 1707 году.
Я подал книгу Абелю. Он повертел ее в руках, погладил переплет своими
длинными тонкими пальцами, откинувшись, изучил титульный лист и начал
перелистывать страницы.
- Смотрите, это стоит послушать, - сказал он. - "Человеческая мудрость
отчасти состоит в том, чтобы блюсти умеренность в еде и питье, наслаждаться
благовониями и красотой живых цветов, получать удовольствие от одежды,
музыки, физических упражнений и лицедейства, когда это не вредит другим".
Неплохо сказано, разве нет? Будь Барух Спиноза сейчас с нами, я бы отрезал
ему добрый кусок этого торта. Уверен, ему бы понравилось. - Абель снова
открыл титульный лист. - 1707 год. Совсем неплохо. У меня есть более раннее
издание, на латинском, напечатанное в Амстердаме. Первое издание "Этики"
когда было, в 1675-м?
- В семьдесят седьмом.
- Мое издание помечено, кажется, восемьдесят третьим. Что до
английского, то у меня только одно издание, из серии "Библиотека для всех",
в переводе Бойля. - Он помусолил палец, перевернул несколько страниц. - И
вполне в приличном состоянии. Правда, вот тут обрез водой подпорчен и
несколько страничек помяты. Но в целом - в хорошем состоянии. - Он захлопнул
книгу и сказал нарочито-равнодушным тоном: - Ну что ж, я, пожалуй, мог бы
найти на полке местечко для этой книги. Сколько просишь, Бернард?
- Это подарок.
- Мне?
- Если найдется местечко на полке.
Абель покраснел:
- Вот это сюрприз! Нет, но я-то, я-то хорош - и обрез подпорчен, и