"Александр Богданов. Красная звезда ("Красная звезда" #1, сб. "У светлого яра Вселенной")" - читать интересную книгу автора

стеклянных бортов и к легким стальным колонкам. Все вместе было изящно как
игрушка.
Мэнни предложил мне сесть на боковую скамеечку гондолы, погасил
электрический свет и раскрыл огромное окно залы. Сам он сел спереди возле
машины и выбросил несколько мешков балласта, лежавших на дне лодки. Затем
он положил руку на рычаг машины. Лодка заколебалась, медленно поднялась и
тихо проскользнула в открытое окно.
- Благодаря минус-материи для наших аэропланов не требуется ломких и
неуклюжих крыльев, - заметил Мэнни.
Я сидел как прикованный, не решаясь пошевелиться. Шум винта становился все
слышнее, холодный зимний воздух врывался под навес, приятно освежая мое
горевшее лицо, но бессильный проникнуть под мое платье. Над нами сверкали,
переливаясь, тысячи звезд, а внизу... Я видел через прозрачное дно
гондолы, как уменьшались черные пятна домов и уходили вдаль яркие точки
электрических фонарей столицы, и снежные равнины светились далеко под нами
тусклым синевато-белым светом. Головокружение, сначала легкое и почти
приятное, становилось все сильнее, и я закрыл глаза, чтобы избавиться от
него.
Воздух становился все резче, шум винта и свист ветра все выше - очевидно,
быстрота движения возрастала. Скоро среди этих звуков мое ухо стало
различать тонкий, непрерывный и очень ровный серебристый звон - это
дрожала, разбивая воздух, стеклянная стенка гондолы. Странная музыка
заполняла сознание, мысли путались и уходили, оставалось только чувство
стихийно-легкого и свободного движения, уносящего куда-то вперед и вперед,
в бесконечное пространство.
- Четыре километра в минуту, - сказал Мэнни, и я открыл глаза.
- Это еще далеко? - спросил я.
- Около часу пути, на льду одного озера.
Мы находились на высоте нескольких сот метров, и лодка летела
горизонтально, не опускаясь и не поднимаясь. Мои глаза привыкали к
темноте, и я видел все яснее. Мы вступили в страну озер и гранитных скал.
Эти скалы чернели местами, свободные от снега. Между ними кой-где лепились
деревушки.
Налево позади нас оставалось вдали снежное поле замерзшего залива, справа
- белые равнины громадного озера. На этом безжизненном зимнем ландшафте
мне предстояло порвать свои связи со старой землею. И вдруг я почувствовал
- не сомнение, нет, настоящую уверенность, что это - разрыв навсегда...
Гондола медленно опустилась между скалами, в небольшой бухте горного
озера, перед темным сооружением, возвышавшимся на снегу. Ни окон, ни
дверей не было видно. Часть металлической оболочки сооружения медленно
сдвинулась в сторону, открывая черное отверстие, в которое и вплыла наша
лодка. Затем отверстие снова закрылось, а пространство, где мы находились,
осветилось электрическим светом. Это была большая удлиненная комната без
мебели; на полу ее лежала масса мешков с балластом.
Мэнни прикрепил гондолу к специально предназначенным для этого колонкам и
отворил одну из боковых дверей. Она вела в длинный полуосвещенный коридор.
По сторонам его были расположены, по-видимому, каюты. Мэнни привел меня в
одну из них и сказал:
- Вот ваша каюта. Устраивайтесь сами, а я пойду в машинное отделение.
Увидимся завтра утром.