"Александр Богданов. Красная звезда ("Красная звезда" #1, сб. "У светлого яра Вселенной")" - читать интересную книгу автора

Было одно обстоятельство, которое, несмотря на все, привлекало меня в
театр нашего маленького городка с особенной силой. Это именно то, что в
нем вовсе не было актеров. Пьесы, которые я там видел, либо передавались
оптическими и акустическими передаточными аппаратами из далеких больших
городов, либо даже - и это чаще всего - были воспроизведением игры,
которая была давно, иногда так давно, что сами актеры уже умерли.
Марсиане, зная способы моментального фотографирования в естественных
цветах, применяли их для того, чтобы фотографировать жизнь в движении, как
это делается для наших кинематографов. Но они не только соединяли
кинематограф с фотографом, как это начинают делать у нас на Земле, - пока
еще весьма неудачно, - но они пользовались идеей стереоскопа и превращали
изображения кинематографа в рельефные. На экране давалось одновременно два
изображения - две половины стереограммы, а перед каждым креслом зрительной
залы был прикреплен соответствующий стереоскопический бинокль, который
сливал два плоских изображения в одно, но всех трех измерений. Было
странно видеть ясно и отчетливо живых людей, которые движутся, действуют,
выражают свои мысли и чувства, и сознавать в то же время, что там ничего
нет, а есть матовая пластинка и за нею - фонограф и электрический фонарь с
часовым механизмом. Это было почти мистически странно и порождало смутное
сомнение во всей действительности.
Все это, однако, не облегчало мне выполнения моей задачи - понять чужой
мир. Мне, конечно, нужна была помощь со стороны. Но я все реже обращался к
Мэнни за указаниями и объяснениями. Мне было неловко обнаруживать свои
затруднения во всем их объеме. К тому же внимание Мэнни в это время было
страшно занято одним важным исследованием из области добывания
"минус-материи". Он работал неутомимо, часто не спал целые ночи, и мне не
хотелось мешать ему и отвлекать его; а его увлечение работой было как
будто живым примером, который невольно побуждал меня идти дальше в своих
усилиях.
Остальные друзья между тем временно исчезли с моего горизонта. Нэтти уехал
за несколько тысяч километров руководить устройством и организацией новой
гигантской лечебницы в другом полушарии планеты. Энно был занят как
помощник Стэрни в его обсерватории измерениями и вычислениями,
необходимыми для новых экспедиций на Землю и Венеру, а также для
экспедиций на Луну и Меркурий с целью их лучше сфотографировать и привезти
образчики их минералов. С другими марсианами я близко не сходился, а
ограничивался необходимыми расспросами и деловыми разговорами: трудно и
странно было сближаться с чуждыми мне и высшими, чем я, существами.
С течением времени мне стало казаться, что работа моя идет, в сущности,
недурно. Я все меньше нуждался в отдыхе и даже в сне. То, что я изучал,
как-то механически легло и свободно стало укладываться в моей голове, и
при этом ощущение было таково, словно голова совершенно пуста и в ней
можно поместить еще очень, очень много. Правда, когда я пытался по старой
привычке отчетливо формулировать для себя то, что узнавал, это мне большей
частью не удавалось; но я находил, что это неважно, что мне не хватает
только выражений да каких-нибудь частностей и мелочей, а общее понятие у
меня имеется, и это главное.
Никакого живого удовольствия мне мои занятия уже не доставляли; ничто не
вызывало во мне прежнего непосредственного интереса. "Что же, это вполне
понятно, - думал я, - после всего, что я видел и узнал, меня трудно