"Евгений Федорович Богданов. Високосный год" - читать интересную книгу автора

грубеет. Да и табаком воняет, когда... когда целуешься.
Софья криво усмехнулась.
- Чаю хочешь?
- Давай.
Трофим выпил стакан чаю и молча вышел из-за стола. Подошел к окну,
приоткрыл створки. С улицы хлынула струя сырого ночного воздуха. С болотца
на задах избы донеслось верещание лягушки. К ней присоединилась другая, и
начался лягушачий концерт.
- Ишь, заливаются, поскакухи, - сказал Трофим. - Слышишь?
Софья кивнула и стала прибирать на столе. Прибрав, остановилась посреди
кухни, опершись о спинку стула.
- Что-то у нас с тобой сегодня разговор не вяжется, - сказал Трофим.
Софья подумала, что вот сейчас он подойдет к ней, обнимет за плечи,
начнет ластиться, поцелует в щеку, потом в губы. А после походит по избе и
скажет привычно, будто дома: "Отдохнуть бы... Полежать чуток".
Так оно и вышло. Трофим подошел, положил теплые тяжелые ладони ей на
плечи, осторожно отвел в сторону прядку волос от ее виска и склонился, чтобы
поцеловать. Она зябко повела плечами и отстранилась.
- Ты чего? - недоуменно спросил он.
- Теперь иди домой. Мне рано утром на ферму. Надо хорошенько выспаться.
- Почто так? - обиделся он. - Зачем гонишь? Или разлюбила?
- Не знаю, - вздохнула Софья. - Сейчас тебе лучше уйти. Прошу тебя...
- Да что случилось? - он повысил голос. - Чего кобенишься-то? Цену себе
набиваешь? Ведь не впервой мы...
Софья молчала, вцепившись тонкими смуглыми пальцами в спинку стула.
- Настроения нет? - продолжал он. - Бывает. С любым бывает человеком. Я
ведь понимаю. Ты лучше скажи, как поднять настроение-то? О чем думаешь? Что
у тебя за кручина?
- Ни о чем. А ты иди. Пожалуйста...
- Ну, это уж мне и вовсе непонятно, - проворчал он. - Брось, Сонечка! -
Он попытался обнять ее, но она не далась.
- Сколько тебе говорить: оставь меня!
Трофим раздосадованно вздохнул. От его внимательных и темных глаз
повеяло холодком. Он взял кепку и, осердясь, бросил от порога:
- Больше не приду, раз так...
- Дело твое, - равнодушно отозвалась Софья.
Трофим широко распахнул дверь и хотел хлопнуть ею, сорвать зло, но
сдержался, притворил тихонько.
Когда он шел по мосткам к калитке, походка у него была неуверенной.
Софья резко закрыла створки окна, заперла дверь, разделась и легла на
кровать, уткнувшись горячим лицом в прохладную подушку. Теперь она дала волю
слезам, которые у нее копились весь вечер.

3

Прежний директор Сарафанов проводил планерки всегда утром. Лисицын
изменил этот порядок. "С утра надо работать, а не заседать", - сказал он
своим подчиненным и перенес совещания на вечер, когда было видно, кто и как
потрудился за день, какие обнаружились неувязки, и выяснялось, с чего
следовало начинать завтрашний день. Утром он заходил в контору, отдавал