"Евгений Федорович Богданов. Високосный год" - читать интересную книгу автора

необходимые распоряжения, принимал посетителей, затем садился в машину и
ехал на фермы или в полеводческие бригады с заранее намеченной целью. Около
четырех часов дня он опять сидел за письменным столом. Все знали этот
распорядок и приноровились к нему.
Подчиненным трудно было обмануть Степана Артемьевича неточной
информацией, выговорить для себя какую-нибудь отсрочку в неотложном деле,
ссылаясь на разного рода причины. Лисицын не любил отсрочек и не давал
поблажек. Сначала это кое-кому не нравилось, потом привыкли.
Вчерашняя встреча на чикинской скамейке с Софьей Прихожаевой оставила у
Лисицына неприятный осадок, и он решил заглянуть на ферму, где она работала.
В десять утра Степан Артемьевич вышел из конторы и сел в газик, который
ждал его у крылечка.
Шофер Сергей был чисто выбрит, его румяное, в меру веснушчатое лицо
дышало здоровьем, из-под кепки вихрился рыжеватый чубчик.
- Куда едем? - спросил он.
- На отгонное пастбище, - ответил Лисицын.
Машина рванулась с места, подняв облачко пыли. Шофер, глянув в открытое
оконце на небо, сказал:
- Опять тучи сухие...
- Сухие?
- Ну, бесплодные. Дождей-то уж давно нет. Трава растет плохо.
- Плохо, - согласился Лисицын.
Он подумал опять о Прихожаевой: "Вчера она была груба. Неужели она и в
самом деле такая? Если грубость - черта характера, то как она влияет на
товарищей по работе?.."
Директорский газик Сергей водил уверенно, быстро, без лихачества. Когда
в поездке по совхозным владениям они попадали на болотистую лесную дорогу и
Лисицын опасался увязнуть, Сергей успокаивал его:
- Ничего, вывернемся!
Это - его любимое словечко.
Дождя не было, солнца - тоже. Облачная карусель по-прежнему медленно
поворачивалась в небе. Но вот в разрыв облаков вырвался веселый, необычно
яркий солнечный луч, и Сергей удивленно воскликнул:
- Смотрите-ка, откуда оно вывернулось! И надолго ли?
Солнце "вывернулось" на несколько минут и опять спряталось, будто
рассердилось на Сергея за его пренебрежительный тон.
Газик мчался берегом Лаймы по следам коровьих и конских копыт, по
размятым торфянистым кочкам. Сергей энергично работал баранкой. Степан
Артемьевич покрепче ухватился за скобу перед сиденьем: трясло неимоверно.
Машина наконец вырвалась из-за кустов на обширную поляну. Сергей сбросил
скорость и вскоре заглушил мотор неподалеку от загородки с электродоильной
установкой. Близко подъезжать не хотел, чтобы не побеспокоить коров, которые
стояли в стайках из жердей с присосавшимися к вымени стаканами
электродоильных аппаратов. Доярки в халатах и аккуратно повязанных белых
косынках неторопливо занимались своими делами. В воздухе пахло парным
молоком и луговым разнотравьем. Над стадом вились овода, но гнуса не было -
отгонял ветер.
У самого берега в воде стояли, охлаждаясь, оцинкованные фляги с
молоком. К ним подъехала повозка, с нее соскочил рыжеватый мужик в клетчатой
рубахе с закатанными до локтей рукавами и почему-то в зимней шапке-ушанке.