"Евгений Федорович Богданов. Високосный год" - читать интересную книгу автора

влюбиться в мужа. Так и осталась одна-одинешенька.
И тут подвернулся Спицын, записной бобыль, вдовец. Жена у него умерла,
детей не было. Крепкий сорокалетний мужик стал настойчиво ухаживать за
соломенной вдовой. И Софья сдалась.

На газовой горелке уха сварилась быстро. Софья попробовала ее, добавила
соли, выключила газ. Подойдя к окну, посмотрела поверх занавески на улицу.
Там, если приглядеться, все было пронизано мерцающим, трепетно-пугливым
светом, готовым вот-вот исчезнуть. Это отблески поздней зари,
малопрозрачной, красноватой, боролись с облачной сумеречностью. Облака
плотно накрыли землю, оставив только у горизонта неширокую грядку заревого
просвета. Розоватые блики скользили по блеклым цветкам на картофельной
грядке и вскоре померкли, а цветки стали темно-серыми.
Скрипнула калитка, Трофим аккуратно закрыл ее на запор и, поглядывая в
окна, направился к крыльцу. Софья отступила от окна в глубь кухни.
"Явился - не запылился", - подумала она о Трофиме почему-то с
неприязнью и теперь сожалела, что позвала его. Свидание с ним не сулило ей
особой радости, не вызывало приятного волнения, как прежде. Софья дивилась
этому и не могла понять, что такое с ней происходит.
Однако гость был уже у порога, и ей ничего не оставалось, как принять
его.
Трофим, наклонив голову под низкой притолокой, уверенно шагнул в кухню.
Половицы заскрипели под его сапогами. Он был оживлен, весел и от порога
сказал:
- Принимай гостя!
На губах Трофима играла многозначительная усмешка. Но он тотчас погасил
ее, почувствовав, что Софья не в настроении.
- Вкусно пахнет ухой. Готова? - спросил он.
- Готова, - односложно ответила Софья. - Проходи, садись.
Трофим вынул из кармана и поставил на стол бутылку, рядом положил
большой пучок свежих и сочные, только что с грядки, перьев лука.
- Так в потемках и будем сидеть? - тоном хозяина спросил он.
- Ведь видно. Ночь-то белая...
- Ладно. Как хошь.
Софья, спохватившись, принялась хозяйничать. Взяла с подблюдника
тарелки, налила ухи, нарезала хлеба.
- Ешь. Горячая.
Она достала из кухонного шкафчика две граненые стопки и тоже села за
стол.
- Ну вот, теперь ладно, - одобрил Трофим. - Маленько можно выпить.
- Не хочется.
Трофим не настаивал. Он прихлебывал с ложки вкусное варево.
- Попробуй-ко лук. Славный нынче вырос! - Трофим захрустел на зубах
зелеными перьями.
Некоторое время они ели молча.
- Накормил свежей рыбой. Спасибо, - поблагодарила она сдержанно.
- На здоровье, - он отодвинул пустую тарелку, достал сигареты. - Курить
хошь?
- Я ведь не курю всерьез. Так иногда, балуюсь.
- Курить и мужикам вредно, а бабам - тем более. Голос у них от этого