"Евгений Федорович Богданов. Високосный год" - читать интересную книгу автора

закрытой из-за позднего времени на висячий замок, повернула в проулок и
вышла на главную улицу. Там свернула еще раз в поперечную, что вела к
деревне Горка.
Если бы не эти плотные и неподвижные облака, было бы еще светло, белые
ночи не кончились. Но облака отбрасывали на окрестность необъятную
густо-лиловую тень. В сумерках белели только наличники окон да тесовые
мосточки. Софья шла по ним осторожно, чтобы ненароком не споткнуться и не
оступиться, - очень уж узки мосточки, в три доски, - и все думала о недавнем
разговоре у скамейки.
"Дернуло меня за язык... Наговорила Лисицыну этакого. Что он обо мне
теперь подумает? И этот старый хрен Чикин стал еще мораль читать. Всех
поучает, будто святоша. Вон в прежние годы, - от старух слыхала, - этот
Чикин и винцо потягивал, и к бабенкам хаживал от жены. А теперь сидит, как
филин, глазеет своими круглыми зенками на всякого, кто мимо пройдет. А
директору нехорошо сказала. Извиниться, что ли, перед ним? А может, он
забудет? Нет, не забудет",
От таких дум ей стало очень неприятно, будто в дождь под капелью
плеснуло ей за воротник воды прямо на голую спину. Она даже передернула
плечами. "Ну к черту все! Хватит переживать. От этого люди седеют... Трофим
придет - все забудется". Она даже не заметила, как прошла мимо своей
калитки. Пришлось вернуться. Софья дернула за веревочку, звякнула щеколда,
калитка скрипнула старыми, ржавыми петлями и впустила ее во двор. И как
только Софья вошла сюда, на душе у нее вроде бы поулеглось. Тихо, травка
немятая во дворе, белые, чистые мосточки. Уютно, тепло... Нехорошие мысли
отступили.
Но все же в самой глубине души шевелился и беспокоил ее маленький
червячок-древоточец. "Кручина, эх, кручинушка ты моя!" - вздохнула Софья,
нащупала в кармане жакета ключ и, поднявшись на крылечко, отперла замок.
Чистый двор, дедовская пятиоконная изба с кухней и горницей, крашеные
полы, кровать с периной, кактусы на подоконниках, телевизор "Чайка" - этот
уютный домашний мир с привычной обстановкой был для Софьи единственным
местом, где она по-настоящему отдыхала от всех забот, приходя в
умиротворенно-спокойное состояние.
Зарабатывала она прилично - сотни три в месяц, и как доярка была не на
плохом счету. Но иметь прочный, высокий авторитет ей мешал неорганизованный,
несколько неуживчивый характер и сомнительное, как заметила однажды
зоотехник Яшина, поведение. Впрочем, Софью не очень интересовало мнение
зоотехника, и она не так уж и заботилась о своем авторитете, считая, что в
ее поведении нет ничего такого, что бы мешало жить другим. Яшина, конечно,
имела в виду ее связь с Трофимом Спицыным, который слыл в совхозе замкнутым
человеком, бирюком. О том, что Софья крутит с ним любовь, знало все село.
"Но кому какое дело? - думала она. - Живу как хочу".
Семейная жизнь у нее не заладилась. Год назад она познакомилась с
молоденьким шофером районной автобазы, приезжавшим в Борок на уборку
картошки. Паренек как-то сразу и легко решил перейти на работу в совхоз,
жениться на Софье. Прожил с ней три месяца, потом вдруг закутил, затосковал
по родине - Брянщине - и объявил жене, что хочет съездить туда на побывку.
Уехал и не вернулся, написав, что дома у него есть девушка и пусть Софья не
ждет его...
Вот и вся история их семейной жизни. Софья даже не успела как следует