"К.А.Богданов. Каннибализм и культура: превратности одного табу " - читать интересную книгу автора

в сношение с собственной дочерью, от которой родится будущий мститель -
Эгисф. В мифе о Климене и его дочери Гарпалике тема инцеста также
соседствует с темой людоедства: дочь состоит в кровосмесительной связи с
отцом, пожирающим родившегося от него сына. С точки зрения
историко-культурных ассоциаций связь каннибализма и инцеста поддерживается
также мифом об Эдипе. Образ Сфинги, загадывающей Эдипу свою знаменитую
загадку, обычно эксплицируется в свете инцестуозности Эдипа; не забудем,
однако, что сама Сфинга - получеловек-полузверь - не только загадывает
загадки, но и пожирает людей. Загадка Сфинги - это вопрос о человеке,
заданный самому человеку. Загадочность монструозного уравнивается в данном
случае с загадочностью конституирующего себя человеческого Я, не способного
избавиться от субъектно-инакового в себе самом. Такая инаковость в данном
случае есть инаковость природной стихии, ограничиваемой только социально, но
не божественно.
Через столетия после Геродота границей социальной ойкумены по-прежнему
разумеются земли, где живут людоеды, а топографический контекст соотносится
с контекстом идеологическим. Средневековые карты заочно именуют неизведанные
земли как земли людоедов. В русской культуре примером такой географии может
служить слово "самоеды", использовавшееся для названия сибирских народностей
кодских и югорских вогулов (малгонзеев). В ранних описаниях сибирских
земель - в текстах сказания "О человецех незнаемых в Восточной стране"
(конец XV в). о "самоедах" говорится так:


"А гость к ним откуда приидет, и они дети свои закалают на
гостей, да тем кормят. А которой гость у них умрет, и они того
снедают, а в землю не хоронят, а своих тако же".


Людоедство обнаруживается или, точнее, предполагается там, где важно
провести демаркационную линию: свое - иное, законное - беззаконное,
правоверное - еретическое. В знаменитом "Откровении" Мефодия Патарского
(V-VIII в.) (оказавшим, по мнению исследователей, влияние на многие
географические сочинения и, в частности, на вышеупомянутое сказание "О
человецех незнаемых в Восточной стране") содержится замечательный рассказ о
походе Александра Македонского до земли, обитатели которой поражают
Александра своей нечистотой.


"Ибо они ели нечистое, мерзкое, животное. Ибо это гнусно и
скверно. [Они ели] комаров, кошек и змей, и мерзкой плоти
скотов, нечистые выкидыши женские, и детей своих мертвых, и
всякую тварь: животных и гадов [пресмыкающихся]. И это все
увидел Александр, [какая] была у них скверна и нечистота. [И
увидев это], испугался. [И так сказал:] "А когда дойдут эти
[люди] до места святого и земли святой и осквернят их скверной
своей пищей". И он очень начал молиться Богу. И велел
[Александр] собрать всех мужчин и женщин, и детей их, и погнал
их. А сам пошел следом за ними. И пока они не пришли на север,
нельзя было не войти к ним, ни уйти от них. Тогда же Александр