"Александра Богданова. Освободите площадку! Лечу-у-у!.." - читать интересную книгу автора

- Так будет правильно, - заявила она и перегнулась через перила вниз. -
Ну и высотища! Десятый этаж! А впрочем...
Ответственный за надписи Кактус, человек весьма рассудительный, прежде
чем связаться с "чокнутой", приоткрыл свой "кейз" и взглянул на обложку
диска. Так и есть: "sabbath". Будь она неладна, эта грамотная солистка...
А солистка об ошибке уже и думать забыла. Она увлеченно обсуждала с
руководителем репертуар и все пыталась его убедить, что петь для
кузятинского зрителя по-русски куда интересней, чем по-английски, потому что
магия песни не только в синтезаторе или, скажем, бас-гитаре, но и в хороших
словах,
- Да ты что, Ларка, немытой редиски объелась? - не выдержал наконец
добродушный Сева-Севастьян. - Не думаешь, что слова твои публике до
лампочки? Их и слушать никто не станет.
- Никто?
- Никто.
- А что тогда на нашем концерте делать? - При этих душеспасительных речах
Кактус отбросил назад белобрысый чуб-"попер" и сплюнул с досады через
передний зуб и через перила колокольни прямо на девственный в ромашках луг,
еще не ведающий, что за муку ему придется вскорости претерпеть из-за этого
дьявольского оркестра. А Сева-Севастьян взял себя в руки.
- Значит так, - обратился он к Семар, - или ты подчиняешься нашим
законам, или забираешь свою семиструнную и вперед, в яры! Распевай там
куплеты камням и лютикам!
- За позволение спасибочки.
Семар согнулась в три погибели, и блуза ее, со всех сторон подхваченная
ветрами, надулась, как парашют. Севе-Севастьяну вдруг показалось, что если
она обидится по-настоящему, то не пойдет по длиннющей лестнице вниз, а
возьмет и улетит на персональном воздушном шаре и еще сделает им на прощание
ручкой. В душе Сева-Севастьян был настоящим артистом, и не стой сейчас рядом
ехидный Кактус, он бы, пожалуй, согласился с Семар. Но ударить лицом в грязь
перед единомышленниками из-за этой "чокнутой"...
- Сейчас все группы исполняют что-то такое... ну, человечное, что ли...
чтобы их поняли, поддержали, и сами хотят понять... чтобы не просто так, -
вела свою линию Семар.
- Ищут дешевой популярности, - снова сплюнул на луг Кактус и подумал при
этом, что еще пара таких заявок и путь Салатиной в группу будет расчищен.
- А как вы собираетесь называться?
- "Звонари", - гордо произнес Сева-Севастьян, потому что название это -
плод его бессонной ночной фантазии - соответствовало месту репетиций и
сочетало в себе что-то в стиле "ретро" с чем-то в стиле "а ля рюс".
- Ха! - сказала насмешливо Семар. - И правда - звонари. Звону много -
толку чуть. Ну, я пошла.
Как будто договор может утратить силу только потому, что солистке не
нравится название группы. И хотя они не были связаны контрактом и этой
выпендрехе не грозила неустойка, у Севы-Севастьяна нехорошо екнуло сердце. В
самой глубине его творческой души жила уверенность, что лохматая поэтесса -
единственная в Кузятине личность, способная вместе с ним приблизить
"Звонарей" к уровню мировых стандартов. У него даже мелькнула мысль: а не
спеть ли ей на пару с Бурбоном? У пса определенно имеется слух, он так
красноречиво и вовремя подвывает своей хозяйке. Нет сомнения, дуэт пришелся