"Владимир Богомолов. В кригере " - читать интересную книгу автора

какого же тебе еще хера надо?!.
...Мне бы, молодому недоумистому мудачишке, радоваться, что я прошел такую
войну и остался жив и годен к строевой службе без ограничений, мне бы
радоваться, что я не убит где-нибудь на Брянщине - под Карачевом, Клинцами или
Унечей, а может, где-нибудь на Украине - севернее Киева, или под Житомиром, или
намного южнее: под Малыми Висками или Лелековкой, или, может, где-нибудь в
Белоруссии - под Оршей, Минском или Мостами, а может, где-нибудь в Польше - у
Сувалок, под Белостоком или на Висле, а может, где-нибудь в Германии - под
Цюллихау, на Одере, севернее Берлина или уже на подступах к Эльбе, или, наконец,
в Маньчжурии - под Фуцзинем, Сансинем или Харбином... Мне бы, недоумку,
радоваться, что я не убит в боях во всех этих местностях и еще в десятках или
сотнях известных и безвестных населенных пунктах и за их пределами - в полях,
лесах и болотах, мне бы радоваться, что меня еще не сожрали черви, что мои кости
не гниют и не белеют где-нибудь в канавном провале наспех кое-как отрытой
братухи - безымянной и бесхозной, никому не нужной братской могилы и что из меня
еще не вырос лопух или крапива, что я жив, здоров и полон силы и ловкости в
движениях, и все мышцы упруги и необычайно выносливы, а прекрасные гормоны уже
начали положенное природой пульсирование и будоражили кровь - еще весной наконец
проклюнулось и время от времени меня охватывало скромное стыдливое желание
ощутить теплоту женского тела, причем не только снаружи, но и внутри, хотя волею
судеб я находился в той стадии юношеского развития, когда это пушистое чудо...
таинственный лонный ландшафт... самое сокровенное... неведомое пока тебе и
потому особенно притягательное возникает только во сне - как сказочная
фантасмагория - и пугает или поражает своей причудливой нереальной фактурой,
фантастичной формой и размерами, отчего просыпаешься в жаркой испарине и в
полном обвальном разочаровании... Мне бы в этом кригере преданно есть глазами
начальство, тянуться перед каждым из них до хруста в позвоночнике, выкрикивать
лишь уставное: "Слушаюсь!.. Так точно!.. Слушаюсь!,." - и при этом столь же
преданно щелкать каблуками, а я, нелепый мудачишка, словно был не боевым
офицером, а жалким штатским, недоделанным штафиркой, фраером в кружевных
кальсонах, забыв один из основных законов не только для армии, но и для
гражданской жизни: "Главное - не вылезать и не залупаться!" - пытался отстоять
свое право учиться в академии и упорно, беззастенчиво залупался, рассусоливал и
пусть без грубости, но фактически пререкался со старшими по званию и по
должности, чего до сих пор никогда еще не допускал...
Усатый со шрамом капитан, подув на горячий чай, с явным удовольствием сделал
глоток, отпил еще и после короткой паузы в задумчивости, будто припоминая что-то
далекое, огорченно проговорил, поворачивая лицо к подполковнику:
- Удивительно узкий кругозор - полметра, не шире!.. Как он разведротой
командовал - уму непостижимо!
Подполковник посмотрел на него, как мне показалось, сочувственно, однако
ничего не сказал, и тотчас свирепый мрачный майор, не поднимая от стакана
одноухой, в багровых рубцах головы и ни к кому, собственно, не обращаясь,
громогласно заметил:
- Нет ума - считай калека!!!
Хотя никто из них и не взглянул на меня, разумеется, я сообразил, что оба
высказывания относились ко мне лично и для офицерского достоинства являлись
оскорбительными, а второе к тому же явно необоснованным: в то время как
военно-врачебной комиссией армейского эвакогоспиталя в Харбине я был признан
годным к строевой службе без каких-либо ограничений, о чем имелось официальное