"Владимир Богомолов. Вечер в Левендорфе" - читать интересную книгу автора

ошибаюсь, щекотала ладонь. По возрасту она без малого годилась мне в матери,
было в этом что-то противоестественное, с каждой минутой я испытывал все
нарастающую неловкость и стыд.
А она, ничего не замечая, как ни в чем не бывало, с той же озорной
насмешливостью в глазах спрашивала:
Что же ты сидишь как истукан?
То, что она меня сравнивала с истуканом, для офицерского достоинства
представлялось обидным или даже оскорбительным, но надо ли оправдываться,
возражать и что конкретно мне следовало ей сказать, сообразить я не мог и
потому, некстати вздохнув, молчал.
Нет, мы должны с тобой. Выпить! вдруг с безапелляционной решимостью
заявила она. Обя-за-ны!.. За нас! И не смей отказываться, ты меня обижаешь!
За нас!, то есть за выигравших войну, в мае и летом сорок пятого года
среди офицеров в Германии был самый распространенный, можно сказать,
обязательный тост, без него не обходилось ни одно застолье. Она налила мне в
рюмку спирта, добавила чуть-чуть воды, наполнила и свой стакан, пододвинула
ко мне тарелку с редиской и малосольными огурцами, положила кусочек хлеба и
с хмельной приветливо-озорноватой улыбкой, заглядывая мне в глаза, подняла
рюмку.
За нас!.. За то, чтобы далекое стало близким!
Мы чокнулись и выпили, хотя мне ничуть не хотелось, я пересилил себя.
Занюхав спирт все той же горбушкой черного хлеба, Галина Васильевна положила
ее назад в хлебницу и снова ладонью правой руки стала поглаживать меня от
солнечного сплетения, я мигом напряг мышцы живота до гульфика и обратно, и
снова, как и на веранде, раздался одобрительно-похвальный или даже
восторженный возглас:
Железо!
Несомненно, это слово выражало ее высокую оценку мышц моего брюшного
пресса, что мне, безусловно, весьма польстило, это была оценка специалиста,
знаменитой спортсменки, уж в чем в чем, а в мускулах она, несомненно,
разбиралась.
Впоследствии я точно уяснил, что в своем тосте она, конечно же, сказала
За то, чтобы..., однако в ту минуту за столом, поспешно соображая, я
почему-то без сомнений определил для себя, что это тост за победу и,
следовательно, сказала она об уже свершившемся, то есть За то, чтобы....
Война была мучительно долгой, почти четыре года мы шли сюда, в Германию, и
вот она, такая далекая, чужая и проклинаемая за тысячи километров, по всей
России, наконец, стала близкой, мы находились на немецкой земле ближе быть
не может. Тост мне нравится, и, зажевывая огурцом выпитое, я его повторяю
про себя, чтобы запомнить: За то, чтобы далекое стало близким!, и звучит он
для меня однозначно За победу!.
По молодости я тогда еще не знал, что тост: За то, чтобы далекое стало
близким! у многоопытных раскованных женщин означает всего лишь предложение
физической близости.
Милый, а ты забавный! Если я хорошая и, стало быть, тебе нравлюсь, что
же ты сидишь как истукан? негромко, доверительно и с веселым недоумением
снова спросила Галина Васильевна. Смелости не хватает?
Я не забавный... И не истукан... стараясь скрыть обиду, проговорил я и
решительно отодвинул свою рюмку от края стола. Не надо так... Я... я
нормальный...