"Владимир Богомолов. Вечер в Левендорфе" - читать интересную книгу автора

отборочной комиссии, начальник оперативного отдела штаба корпуса, рослый,
плечистый, с большим багровым носом и громоподобным голосом полковник
Булыга, я знал его еще по боям под Житомиром, полтора года назад, когда он
был майором, остановясь передо мной, посмотрел и недовольно воскликнул:
Шрам на правой щеке!.. Отставить!
Разрешите доложить, без промедления вступился подполковник Кичигин.
Один из лучших офицеров соединения. Отобран лично командиром дивизии... Под
Бекетовкой в новогоднюю ночь, захватив немецкую машину, вывез из окружения
документы штаба и девятерых тяжелораненых... чем спас им жизнь... В том
числе подполковнику Северюхину...
Бекетовку помню, вглядываясь в мое лицо и вроде подобрев, заметил
полковник. И его будто припоминаю... Знакомая физиономия!..
Мысленно я возрадовался и, преданно глядя полковнику в глаза, мне так
хотелось навестить бабушку! тянулся перед ним на разрыв хребта.
В августе на висленском плацдарме... продолжил Кичигин, но полковник,
перебив его, с неожиданной свирепостью вскричал:
Кар-роче!!!
Короче... Разрешите... сбивчиво проговорил Кичигин и неожиданно
предложил: Шрам припудрить можно!
Ты кому здесь мозги пудришь?! после небольшой зловещей паузы возмутился
полковник. Правая щека видна с Мавзолея! зычно и наставительно сообщил он.
Соображать надо!!! И головой, а не жопой!.. Отставить!!!
И тотчас стоявший за его левым плечом маленький щеголоватый капитан
сделал какую-то отметку в списке, который он держал перед собой на
планшетке... Из представленных дивизией двенадцати человек забраковали троих
и среди них меня.
У темневшего впереди памятника местным жителям, погибшим в Первую
мировую войну, с той стороны, откуда я подходил, стоял человек. Этот
невысокий монумент я хорошо рассмотрел, когда две недели назад с Володькой и
Фроловым приезжал сюда. На чугунной памятной доске были обозначены имена и
фамилии десяти или двенадцати жителей Левендорфа, не вернувшихся с той
войны, а ниже, как утешение для родственников, сообщалось:
Deutschland wird sie nie vergessen.
Теперь с обратной стороны памятника был прикреплен большой щит
наглядной агитации со стандартным лозунгом: Германия страна насилия и
разбоя! Приблизясь, я увидел, что стоявший у ограды спиной ко мне человек
военный с фуражкой в руке
был офицером, капитаном медслужбы и, подойдя сбоку, не без удивления
узнал в нем Гурама Вахтанговича. Он выглядел пьяным и, держась рукой за верх
ограды, опустив голову, очевидно, плакал, во всяком случае, всхлипывал.
Товарищ капитан, вы что здесь делаете? после короткого раздумья спросил
я.
Я нэ дэлаю, посмотрев на меня и наверняка узнав, с сильным кавказским
акцентом отвечал он. Я...
И тут он произнес фразу, которую я запомнил на всю жизнь и впоследствии
в минуты разочарований многажды говорил самому себе:
Всэ-таки самый хороший чэлавэк шашлык и кружка пива!
Он был не пьяный, а только выпивши, вид у него был жалкий, удрученный.
Вам надо домой. Надо выспаться, посоветовал я.
Мой дом в Батуми, плачущим голосом произнес он. А здеэс...