"Джоанна Болтон. Вирус смерти" - читать интересную книгу автора

мечты сумасшедшего. Это было уродливое смешение стилей, старого и нового,
постепенно начинавшее приходить в упадок Мейра не пришла в восторг от
увиденного. Ведь она терпеть не могла эти города. Она тонула в них,
задыхалась. Все эти признаки упадка и загнивания страшно удручали ее и
приводили в уныние. Внизу на улицах виднелись тени, отбрасываемые высокими
эстакадами, к которым прилепились специальные дорожки для пешеходов,
открытые для простого люда и закрытые для тех, кто по своему социальному
положению и в прямом и в переносном смыслах парил над рабочими, потевшими
внизу, добывая свой хлеб насущный. Эти же люди сейчас ехали после работы в
автобусе, наполняя его запахами пота, грязной одежды, дешевого одеколона.
У них неприятно пахло изо рта - следствие низкосортной и не очень свежей
пищи. Впереди Мейры сидели несколько подростков, и ей захотелось на
несколько секунд проникнуть в их сокровенные мечты, понять, к чему они
могут стремиться, что может быть их идеалом, идеалом тех, кто живет в
чреве этого ужасного города. В ее голове вдруг что-то вспыхнуло, и она
перенеслась на много лет назад, в собственное детство, протекавшее в
длинных, стерильно чистых коридорах, внутри огромных стальных труб, из
которых состояла космическая станция "Тета". Несмотря на отличие в
физическом развитии, в интеллектуальном плане ее детство протекало точно
так же. Покончив с воспоминаниями, Мейра вновь принялась глядеть в окно.
Нижние улицы не были изолированы от атмосферы, и Мейра без особой
радости вдыхала в себя эту вонючую смесь. В утреннем прогнозе погоды
дикторы бодро вещали об улучшении качества воздуха в городе и заверяли,
что для незащищенного дыхания он вполне безопасен. Носовые фильтры почти
не помогали, а в глазах сильно щипало. Все это лишь усугубляло ее и без
того мрачное настроение. Тем не менее она изобразила на своем лице улыбку,
скупую и циничную, и, выйдя из автобуса, окунулась в людской поток,
двигавшийся по тротуару в обоих направлениях.
Из открытых дверей заведений доносилась громкая музыка, слышались
голоса подвыпивших посетителей. Эта часть города отличалась грубыми
нравами. Мелькали яркие огни рекламы, и прямо на тротуаре светились
голограммы, откровенно иллюстрировавшие, какие удовольствия ждут тех, кто
рискнет зайти в заведение. Голограммы потрескивали статическим
электричеством и, когда кто-нибудь проходил сквозь них, исчезали.
Мейра не спешила. Она призывно повиливала бедрами и без устали работала
челюстями, жуя кусочек чистима. Платье из синтетического чремлима столь
плотно облегало ее тело, что обрисовывало до мельчайших подробностей все
контуры фигуры - упругие, большие груди и крутые, стройные бедра.
Казалось, будто идет обнаженная, розовокожая красавица, обещающая
немыслимые удовольствия тому, кто пойдет с ней. Сверху на платье была
накинута гравитационная сеть. Голограммы вспыхивали и гасли, салютуя ее
появлению. В ушах у нее покачивались сережки-летрогемы, а гибкие запястья
охватывали массивные браслеты.
Ее сразу же приметили, и пара потенциальных клиентов заторопилась было
к ней, но Мейра без труда охладила их пыл парой предостерегающих слов и
ухмылкой, затем двинулась дальше.
- Эй, розочка! - крикнула ей какая-то проститутка, стоявшая у стены. -
Ты напрашиваешься на неприятности.
Одетая в потрепанный костюм ядовито-зеленого цвета, эта женщина
неопределенного возраста хищными глазами высматривала в толпе подходящую