"Юрий Васильевич Бондарев. Выбор" - читать интересную книгу автора

с неисчезающей улыбкой изящно бросил ключи в подставленную ладонь
темноглазого мальчика в шапочке с красной кисточкой, и тот, так же
приветливо улыбаясь, артистически плавно подхватил чемоданы и понес их,
бесшумно побежал по узкой винтовой лестнице с ажурной чеканкой перил,
застеленной алой ковровой дорожкой, растворяющей звуки шагов.
А когда на втором этаже вошли в номер, большой, обставленный под
старину, повеявший плесенью от близости воды за окнами, пряной затхлостью, с
просторной двухспальной кроватью, туалетным трельяжем, бархатным пуфом и
потемневшими гравюрами на стенах, когда мальчик виртуозно разложил на
деревянных подставках чемоданы и, весело получив чаевые, исчез в затемненном
коридоре, Васильев закрыл за ним дверь и тотчас почувствовал ватную тишину
комнаты, оставшись вдвоем с Марией. Она же небрежно повесила плащ,
распахнула скрипучую створку шкафа, но почему-то не стала раскладывать вещи
из чемодана, молча закурила, повернулась спиной к нему.
Васильев знал, что она будет молчать или сдержанно, равнодушно отвечать
на его вопросы (так ему казалось, и что было в их отношениях нестерпимо), и
он вдруг испугался холода неловкости, незаметно прокравшейся между ними, и,
раздосадованный беспричинностью уже несколько дней продолжающейся муки,
подумал с обидой: "Ну зачем же такое наказание нам обоим здесь, в Венеции? В
конце концов, легче ссориться дома..."
Он подошел к ней сзади и с видом человека, предлагающего удобное
решение, сказал мягко:
- Маша, у нас сегодня свободный вечер. Можно посидеть где-нибудь в
ресторанчике около площади Святого Марка. Закажем что-нибудь
сверхитальянское. Но можем сходить и в кино. Мне посоветовали в Риме ради
любопытства посмотреть новый английский фильм. Какая-то невероятная
сенсация. Кажется, "Двое" или "Трое". - Он заметил чуть насмешливое движение
ее бровей и в нерешительности добавил: - И, может быть, все-таки - ресторан?
Как ты?
- Я не хочу, - сказала она. - Мне уже страшно надоели, до ужаса надоели
рестораны. И эти пиццы и спагетти. Я сыта надолго. Понимаешь?
Он слабо возразил:
- Но ужинать надо, Маша.
Она загасила сигарету в пепельнице, ответила безразлично:
- Я отлично обойдусь сегодня без ужина.
Она, видимо, понимала, как за последние дни стала трудна обоим эта
возникшая между ними холодноватая недоговоренность, а Васильев не хотел
ничего усугублять в разговоре с Марией, опасаясь, что не выдержит совершенно
лишней сейчас размолвки, и мгновенно пропадет весь интерес их поездки в
Венецию, уже наполовину испорченной горечью досады друг на друга.
И он сказал с шутливой покорностью:
- Я согласен на все, Маша.
- Согласен? На все? - переспросила Мария изумленно и посмотрела
заблестевшим взглядом, который проник в него непонятной мучительной
пронзительностью. - Согласен? И ты сказал - "на все"? Господи, боже мой, как
дешево в наше время стоят слова!.. "Согласен на все". Да, да, пойдем в кино,
если уж так, - сказала она торопливо и присела на пуф к трельяжу, мимолетно
взглядывая на свое лицо в зеркале. - Что ж, пойдем в кино, на английскую
сенсацию. И, если не трудно, позвони синьору Боцарелли, пригласи его. Нам с
ним будет лучше. Он хорошо знает город.