"Юрий Бондарев. Игра (Роман)" - читать интересную книгу автора

Вы со мной неискренни. Я прошу объяснить, что произошло вокруг картины, и
прошу не лгать мне и не водить за нос, с вашего разрешения.
"Почему я сказал "лгать"? С какой стати?"
- А я хочу заметить, что директор студии пока еще я, - выговорил
Балабанов, плотно багровея, отчего седой ежик его волос рядом с малиновой
багровостью широкого лба приобрел первозданный цвет выпавшего снега. - Не
вы, извините, а я отвечаю за производство. И за вашу картину в том числе,
Вячеслав Андреевич! Несмотря на вашу известность, которая, смею сказать,
вскружила вам голову! - крикнул он толстым басом, все так же тревожно
копаясь короткими пальцами в пепельнице среди скрепок. - А вы, как можно
понять, не хотите нести никакой ответственности за свою картину, будто вам
все позволено! Шалите, шалите, Вячеслав Андреевич, очень уж как-то!..
- Ответственность? Шалю? - пожал плечами Крымов. - Что за нелепость!
- А, не притворяйтесь и не наивничайте, Вячеслав Андреевич! - Балабанов
отодвинул пепельницу, веки его наконец вздернулись, и оловянного цвета глаза
поискали что-то на переносице Крымова, загораясь колючим огоньком. - Я
зависимый человек и, как бы я лично к вам ни относился, ничем не могу сейчас
помочь, несмотря на ваши требования не лгать, - проговорил он оскорбленно и
еще гуще побагровел. - Я сожалею... И сомневаюсь, что эту картину придется
снимать вам. Это уже не в моей компетенции.
- Сомневаетесь? Почему? А в чьей компетенции?
- Вы отдаете себе отчет, Вячеслав Андреевич, что в связи с тем, что
произошло в вашей съемочной группе, вам угрожает суд? Или вы считаете, что
на вас, человека известного, не распространяются советские законы?
- То есть?
Он произнес это "то есть", и душное чувство стало надвигаться тоской,
неумолимым рычажком поворачиваться в его душе, что началось после того
рокового дня, когда, казалось, надолго приостановилось естественное движение
жизни и он, Крымов, не скоро вернется к работе. Но перед отъездом во Францию
состоялся часовой разговор с Балабановым, сожалевшим о происшедшем, скорбно
сочувствовавшим, искренне заинтересованным в продолжении работы над фильмом,
и эта исходившая теперь от директора студии сухая официальность, к которой
он из осторожности прибегал нечасто, вызвала у Крымова усталое отвращение.
- По-моему, вы сказали - суд? - проговорил Крымов, выказывая притворное
удивление. - За что же меня хотят судить?
Балабанов перестал копошиться в скрепках, раздраженно махнул
лопатообразной ладонью.
- Позвольте вам доложить, Вячеслав Андреевич, - заговорил он,
задыхаясь, - что и меня приглашали в следственную, так сказать, инстанцию...
по поводу того невиданного... невероятного... Я говорю об этом
трагическом... Об этом чрезвычайном деле...
- Выражайтесь немного определеннее, Иван Ксенофонтович. Я вас с
интересом слушаю.
- Как выяснилось, Вячеслав Андреевич, вы были в интимных отношениях с
трагически погибшей актрисой Скворцовой, потому и взяли ее на главную
роль...
- Если это и так, то какое это имеет отношение к чрезвычайному делу,
как вы изволили деликатнейшим образом выразиться?
"Странно - я опять вижу себя со стороны, - подумал Крымов, разглядывая
щекастое, налитое кровью лицо Балабанова и вместе с тем немного затуманенно