"Юрий Бондарев. Игра (Роман)" - читать интересную книгу автора

моложе его больше чем в два раза, что он влюблен без памяти, как был влюблен
в послевоенные годы в Ольгу, подчиненный наваждению, дурману, от которого
невозможно было спастись. Но, обнимая Ирину, он почему-то испытывал
охлаждающее состояние терпкого предела, виновато царапающую жалость.
- Ирина, - сказал он, - нам не следует, пожалуй, забывать о том, что мы
рискуем оказаться смешными. Я говорю о себе, конечно.
Он сейчас помнил: в тот зимний вечер на Ордынке она, стараясь
улыбаться, смотрела ему в грудь моргающими глазами, и в них пеленой
накапливались слезы. Она молчала и молчанием как будто умоляла его о
какой-то помощи, а он, чтобы заглушить ноющую муку неопределенности, говорил
успокаивающе:
- Ну что вы, право? А то я тоже заплачу. Так и будем реветь оба.
- Меня любят собаки и дети, - неожиданно сказала она тихо, вытирая
слезы кулачком. - Стоит на улице любой псине сказать: пошли, дурачина, - и
она будет бежать следом. Я замечала на бульварах - дети подходят ко мне, как
только посмотрю... А вы не любите меня, а жалеете. Любите вы совсем другое.
Но я не марсианская женщина. Скажите, за что сильный мучает слабого?
И она заглянула в его зрачки своей лесной зеленью беззащитных глаз. Он,
оглушенный ее горькой убежденностью, сказал в полушутку:
- Вы принимаете меня, Ирина, не за того, кто я есть, а за того, кем я
не хочу быть.
- Все равно вы сильнее меня. Мужчина - царь природы, добытчик,
защитник, а я - слабая особа женского пола, которая должна печь хлебы и
рожать детей.
- Поэтому сильнее вы.
- Я-а-а? - протяжно спросила она. - Это серьезно или вы, как всегда,
шутите?
- Да нет, конечно. Я сильнее. Во-первых, у меня стальная воля, и я не
могу видеть чужих слез, особенно когда плачет женщина. Во-вторых, когда бьют
ребенка, я готов ненавидеть все человечество за его жестокость. Но чаще меня
охватывает жалость ко всем и ко всему, и тогда я готов простить людям самые
страшные прегрешения. И себе, конечно. Царь природы, лишенный власти и не
желающий власти. Пока продолжается род человеческий, царица природы -
женщина.
Она остановила его слабым движением бровей.
- Нет, я вижу вашу доброту и любопытство ко мне, к некой бедненькой и
славненькой девочке из балета Большого театра, которая так хорошо начинала.
И с которой случилось несчастье. Ах, как я не люблю, когда меня жалеют и
сочувствуют: "Как же тебе не повезло, Иринушка!"
- Жалеют и сочувствуют? А так ли уж это плохо?
- Плохо... Я понимаю, какое несоответствие между нами. Между вами и
мною. Вы уже много сделали. А я как будто взломала замок и вошла в чужую
богатую квартиру. Но я любила танец с детства. И мне не нужно было ничего.
Ни денег, ни славы, ни ценностей, ничего. Знаете... - Она опять посмотрела
на него несмелым взглядом, и ее губы изогнулись в виноватой улыбке. -
Знаете, я иногда очень сержусь за это на себя, очень... когда бывает не по
себе.
- Я могу вам чем-нибудь помочь, Ирина?
- Мне - никак. Не нужно. Я справлюсь. У меня все хорошо.
- Значит, все хорошо? - повторил он.