"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

маслянистыми пятнами над деревянными, покрытыми зеленью плесени сваями,
видными сквозь просвеченную солнцем воду. Здесь, в этой Канаве,
замоскворецкие мальчишки купались в тридцатых годах, "саженками" переплывали
ее несколько раз, "солдатиками" ныряли со старого моста, наслаждались
свободой, собственными криками, прогретой солнцем водой, даже сладким
запахом нефти, которая павлиньими перьями играла на шумевшей волне,
набежавшей от прошедшего в сторону Яузы буксирчика. Когда это было? И
сколько их осталось в живых? Тех, кто собирался сюда из ближних дворов. В
этом райском мальчишеском уголке никого не было сейчас. Где они,
послевоенные москворецкие пацаны?
От воды шел несвежий, теплый воздух. Набережная была намертво опалена
солнцем.
Он выкурил папиросу, подхваченный едким страхом одиночества среди
зловещей городской пустыни - чувство, однажды испытываемое им не на войне, а
дома, в кошмарном сне, где он погибал, оставленный всеми.
Он бросил папиросу в воду, проследил, как ее вяло покрутило течением
под мостом, спустился на набережную и бездумно двинулся по теневой стороне
переулка в запахах пыльной листвы, размякшего асфальта, напоминавших запахи
детства, когда после купания, счастливые, возвращались домой в прилипших к
телу рубашках, с мокрыми волосами, с пресным вкусом мазута во рту.
До сумерек он бродил по знакомым и незнакомым переулкам. Неизвестно
зачем забрел на перрон Павелецкого вокзала, сидел в горячей тени на горячих
скамейках пришкольных сквериков, снова думал только о том, как выйти из
создавшегося положения, которое тревожило его несколько дней? Фронтовые
деньги, отданные матери, кончались, за ордена и медали он получил в
сберкассе до копейки; великолепную зажигалку - никелированный пистолетик,
стреляющий огоньком, раскладной немецкий нож, удобно совмещающий в себе
ложку, вилку, штопор и ножницы, - эти трофеи были проданы на Дубининском
рынке две недели назад, денег хватило ненадолго. Оставался последний,
привезенный с фронта немецкий трофей - офицерский компас в кожаном футляре,
который не удавалось продать. Что ж, он продаст и его в конце концов - а
дальше что?
Часы? Жалко, конечно, но придется пойти и на это. А дальше?..
Разгружать уголь или дрова на товарных станциях под Москвой? Впрочем, и
такое не страшно. Ну а дальше? "Дальше" уходило в дымную бесконечность, в
необозримый провал, где он не мог вообразить себя - и тут дохнуло на него
нехорошим предчувствием, и тупая тоска стиснула его. "Потом, что будет
потом? А потом - суп с котом?"

Глава шестая

Еще в коридоре он услышал возбужденные голоса и постоял некоторое
время, хмуро думая, что это за гости у них. Из-за двери доносился энергичный
фальцет Яблочкова, врача-психиатра, лечившего мать:
- Если уж хотите, то старики чаще всего теряют ощущение смены и
движения, чаще всего, ибо живут одной минутой! Нередко их жизнь - сон без
продолжения! В мои же годы смерть - ближайшая соседка, старость -
нейтральная страна!
- Нейтральная? Это как же?
- Но-о... Жизнь следует преобразовать изнутри, если уж хотите, Исай