"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Убью, сволочь! Тебе на свете не жить! Семь пуль в лоб выпущу! Ты ее,
гад, не любишь, она сама сказала! А я люблю ее! Я демобилизовываюсь... я
женюсь на ней!.. Не мешай, гадина! Ты ей голову закрутил! Как собаку... как
собаку убью! Или сам застрелюсь!..
Он нетвердо стоял на ногах, схватив фонарный столб, и плакал. Александр
подошел сзади к нему, беспомощному, расстегнул кобуру, вынул пистолет,
знакомый фронтовой ТТ, выщелкнул из рукоятки магазин с патронами и вложил
пистолет обратно в кобуру.
- Прощай, капитан, - проговорил он как можно равнодушнее. - Утешься. Я
ее не люблю. А магазин я взял на память.
И с рыцарской небрежностью подбросил на ладони магазин, сунул его в
карман.
Капитан неуклюже отпихнулся от фонаря, лицо его без слез плакало и
дергалось.
- Отдай патроны! - крикнул он сдавленным голосом и протянул руку. -
Дай, говорят, сука! Ух, как я тебя, сволочугу, ненавижу! Больше фрица...
Ненавижу! Убью!.. Весь магазин бы не пожалел! С-сука!
Александр посмотрел на его дергающееся, искаженное ненавистью лицо,
недавно самоуверенное, высокомерно-вызывающее, подумал: "Да ведь он
контужен, бедный парень! Знакомо это. Водка на него подействовала сразу".
- Возьми свои боеприпасы и пошел бы ты... - проговорил Александр и
бросил магазин на грязный асфальт... - Боевой привет славной авиации! - И
ногой подтолкнув магазин поближе к фонарю, добавил: - В следующий раз отберу
пистолет, если будешь без толку лапать его на заднице!
Он говорил жестокую глупость, понимая, что был сейчас сильнее
контуженного капитана, и одновременно проклиная себя за ерническую наглость,
за то, что не получилось разговора с ним, в чем, вероятно, был виноват он,
Александр, человек относительно здоровый теперь: фронтовые ранения уже не
беспокоили его.
С напряжением в лице (чувствовал, как похолодели губы), он козырнул
летчику и пошел по хлюпающим на тротуаре лужам в сторону, противоположную
Павелецкому вокзалу, откуда его соперник должен был на пригородном поезде
ехать в расположение части.
"Где же наше фронтовое братство?" - думал Александр со злой издевкой
над собой и непроизвольно оглянулся на углу. Возле фонаря капитана уже не
было. В предзакатном воздухе золотисто светилась окнами громада вокзала.

... На Большой Татарской он остановился напротив дома Вероники и
посмотрел на окна в пятом этаже с мутным волнением. После объяснения с
летчиком он не звонил ей и она не звонила ему. Но все, что было связано с
Вероникой, оставляло в нем вязкую горечь, где виноват был, конечно, он,
внушивший себе глупейший самообман, и все же около этого дома что-то
шевельнулось в душе отчаянное: а не зайти ли вот сейчас, не взглянуть ли ей
в глаза и не сказать ли: "Поздравляю тебя с прекрасным женихом. Парень что
надо. "Золотой ярлык" будет приносить счастье и все будет в порядке".
И с презрением к самому себе отвергал это.
"Неужели хочу мстить? За что? Да ведь она намеренно пригласила к себе,
когда у нее сидел этот летчик, чтобы я, глупец, все понял".
Потом он вышел на Озерковскую набережную, долго стоял, упираясь локтями
в чугунные перила на Горбатом мосту, глядя на Канаву, теплую, с радужными