"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

вделанные в стены полати застелены солдатскими одеялами, посередине вкопан в
земляной пол однотумбовый стол, вокруг тоже вкопаны скамьи с решетчатыми,
несколько кокетливыми спинками; лестница на второй этаж - все было
оборудовано с любовью и прочно. На втором этаже располагалось царство
голубей самых изысканных редких пород, баснословно дорогих - "николаевских",
"ленточных", "палевых", "красных монахов", "дутышей", "курносых
мраморных"... - царство голубиной аристократии, недосягаемой для безнадежных
владельцев скромных "чиграшей", "рябых", "пегих" и "сорок".
Как только Александр вместе с Кирюшкиным вошел в голубятню и тут же
поднялся по лестнице, чтобы посмотреть устройство голубиного дома, он хорошо
понял, что владелец его не любитель ловить "залапанных чужих", а обладает
несметным богатством, и странное щекотное чувство еще полностью не забытой
страсти заставило его улыбнуться Логачеву.
- В первый раз вижу такую коллекцию. Здорово! Долго ты собирал
красавцев?
- Всю жизнь, - вяло ответил Логачев, и прокуренные усы его неожиданно
ощетинились. - А ты чего лыбишься? Своих увидел?
- Своих я распродал до войны. Да у меня таких и не было. - Александр
снова улыбнулся, восхищенный слитным воркованием, заполнившим весь второй
этаж. - Да, букет ты собрал золотой, Гриша. Не ошибся именем?
- Я тебе пока еще не Гриша! Спрашиваю, чего лыбишься? - повторил
вспыльчиво Логачев, и его крошечные, как дробинки, глазки подозрительно
засветились.
- Нельзя? Штренк ферботен? - пожал плечами Александр. - Повесил бы для
ясности объявление: "Улыбки запрещаются. За нарушение - в морду".
- Не шуткуй надо мной, я не люблю, - предупредил угрожающе Логачев. -
Голубятня - храм, а не забегаловка. Особливо для чужих. Здесь молиться надо,
а не щериться.
"Нет, Логачев не такой добряк, как показался в забегаловке".
- Пошел к черту, - беззлобно сказал Александр.
- Схлопочешь промеж глаз. Ежели еще вякнешь про черта, сознание на пять
минут выключу.
- Что ж, отключай рубильник, - Александр засмеялся. - Посмотрю, как ты
это сделаешь. Только не сердись, если я тебя выключу на десять.
- Ну, хватит, хватит пылить без толку! - послышался бодро-властный
голос Кирюшкина. - Не для того я привел Сашку, чтобы мы пыль из ковров
выбивали. Садись к столу!
И он подвел Александра к столу, где сидели уже знакомые по забегаловке
парни - молчаливый гигант "боксер", длинноволосый остроносенький "монах" и
незнакомый, совершенно без шеи, круглый человек в поношенном тельнике,
капитанской фуражке, его словно ошпаренное обрюзгшее лицо было иссечено
лиловыми жилками, как это бывает у пьющих людей; возле его ног в прохладе
пола дремала черноухая дворняжка, она то и дело, не открывая глаз, наугад
кляцала зубами, отгоняя назойливых мух. Парни с аппетитом ели красную
смородину, холмом наваленную на стол из огромного газетного кулька, моряк же
опасливо отщипывал по ягодке от кисточки, бросал в рот и, пожевав, всякий
раз с отвращением крякал.
- Эй, капитан, а ты, похоже, лягушек или тараканов глотаешь, -
мимоходом сказал Кирюшкин, садясь рядом с Александром и выбирая в рдеющем
холме кисточку с переспелыми ягодами. - Выпить небось хочешь? Башка как