"Пат Бут. Сестры " - читать интересную книгу автора

наглость, с которой он осмелился осквернить кровь европейской княжны своими
плебейскими генами. Отелло, чернокожий мавр, бесстрашный солдат, тоже был
достаточно хорош, чтобы сражаться за благородных венецианцев, на службе у
которых он состоял, но он не считался достойной партией для белокожей
аристократки Дездемоны.

Я ей своим бесстрашьем полюбился,
Она же мне - сочувствием своим.

И это было правдой. Она полюбила его за то, чего ему удалось легко
достичь, и за те препятствия, которые ему пришлось для этого преодолеть. Он
был ее героем, а в мгновения, подобные этому, он становился ее героем снова
и снова.
Резкий визгливый голос вторгся в ее мечты.
- Ричард, это бесподобно. Правда, очень здорово, только чуточку
медленнее. - Режиссер Тревор Филипс говорил с почти нескрываемым волнением.
Этот "Отелло" заставит критиков реветь от восторга. Никогда раньше Ричард
Беннет не бывал на репетициях в таком голосе. Ричард вкладывал в него все,
что мог, достигая самых тайников души и извлекая восхитительные эмоции. Это
все было так достоверно! Страдания и страсть 1604 года ожили здесь и сейчас.
Может быть, потому, что Ричард настоял на полной гримировке для прогона
своих основных монологов? Но Филипс знал, что была другая, куда более важная
причина, и она сидела сейчас в пустынном зрительном зале в нескольких рядах
от него. Это с Ричардом делала Софи. Он играл сердцем только для нее.
Филипс был абсолютно уверен, что она наверняка здесь, в ночной темноте.
- Ладно, если ты не против, продолжим монолог "Я не руковожусь
влеченьем сердца, которое сумел бы заглушить...".
Софи раздраженно вертелась в своем кресле. Как посмел Филипс прервать?
Как посмел он критиковать гения, которого никогда не поймет? Ее вспыхнувшие
глаза пронзили полумрак, впиваясь в маленькую круглую фигурку Тревора
Филипса, который в одиночестве сидел в задних рядах.
Настойчивый шепот привлек ее внимание.
- Мама! Мама! Ничего не говори. Ведь это репетиция, а он режиссер. Он
ведь должен именно критиковать представление. Поэтому папочка сегодня здесь.
Для него, а не для нас.
- Ах, заткнись же, Джули. - Софи едва не прикусила язык, пытаясь
вернуть слова обратно. Но она лишь откинулась, вздохнув, в кресле, мысленно
готовясь к нападению со стороны дочери. И за что Господь наградил ее такой
несносной дочерью? Целый день Софи пыталась избежать постоянно закипавших
где-то внутри стычек, и вот теперь импульсивный ответ на справедливое
замечание Джули приведет к взрыву. Сценарий этих ссор никогда не менялся:
Софи - эгоистична, жестока - бездумно пыталась разрушить чувство
собственного достоинства, искусство, счастье Ричарда, но Джули -
бескорыстная, праведная, добрая - старалась спасти его от гибели.
- Сама заткнись, эгоистичная корова. Ради Бога, не пытайся испортить
папиного Отелло. Ты и так уже испортила ему всю жизнь, - шипела оскорбленная
Джули сквозь сжатые зубы.
Софи давным-давно отказалась от коронных родительских наставлений типа
"Как ты смеешь так разговаривать с матерью?". На Джули они совершенно не
действовали.