"Пат Бут. Беверли-Хиллз" - читать интересную книгу автора

бесконечности по лабиринтам своей волшебной пещеры Али-Бабы, а Паула лишь
мечтала о появлении хотя бы одного из сорока разбойников, кто бы поднес ей
что-нибудь прохладительное. Что-то неладное с умом у этого старикана, раз он
так восхищается ею и ее высказанными наобум оценками очередных, показанных
ей сокровищ.
Пауле не пришло в голову, что тело ее и молодость не главное, что
пробудило интерес таинственного богача к ней. Однако она почувствовала, что
обрела нечто вроде власти над стариком, и позволила себе обнаглеть.
- Простите, но картина с лошадью никак не вяжется с этим золоченым
столиком. Под нею у стены должен был бы стоять простой столик, а на нем...
что-нибудь, напоминающее хозяину об охоте... Например, статуэтка.
"Бог мой! Бог мой!" - бормотал Тауэр, слыша, как ожившая Афродита
кидает как бы нехотя точные замечания по поводу предмета, который был
монополией лишь избранных знатоков.
Черт побери, у девчонки есть нюх! Он мог в этом поклясться. Уинтроп был
циником и атеистом, но верил в потусторонние силы. Вот они и одарили эту
хорошенькую молодую самочку безупречным вкусом вдобавок ко всему остальному,
что тоже можно выставить, соответственно оформив.
Тауэр прожил немало лет на свете, и большую часть из них в
Лос-Анджелесе, и знал, как можно винтом выкрутиться из самого низа, из
помойки, на самый что ни есть верх, к сияющим на ярком калифорнийском солнце
вершинам. Глупости говорят, что туда может пробиться любая бездарность, лишь
бы помог случай. Для начала, чтобы дать старт, все равно что в автомобиле,
нужна искра, пусть хоть слабенькая искорка самобытности и таланта.
Всю жизнь, начиная со студенческих лет, проведенных в Йельском
университете, с блеском им оконченном, Тауэр видел, что красота существует
сама по себе, вне зависимости от наблюдателя. Чтобы ее распознать, нужно
родиться на свет, уже обладая талантом видеть красоту. Это божественный
дар - либо он есть, либо его нет.
Уинтроп глубоко вздохнул. Экзамен окончился, и девчонка выдержала его
на "отлично".
- Как ты назвалась, я забыл.
- Паула. Паула Хоуп.
- Хоуп? Надежда? Звучит неплохо.
Он развел руками в широком приглашающем жесте.
- Знаешь ли ты, Паула Хоуп, что ты сейчас сделала? И на что ты
способна?
Глядя ей в глаза, он сразу понял, что она не имеет об этом ни малейшего
представления. В глазах ее он прочел лишь голод.
Уинтроп инстинктивно взглянул на часы. Он уже опаздывал. Клиент ждал
его, чтобы за деловым коктейлем обсудить миллионную сделку. И тут у Тауэра
возникла идея.
- Если у тебя нет других дел, почему бы нам не перекусить где-нибудь
вместе?
Паула постаралась скрыть вспыхнувшую одновременно в мозгу и в желудке
радостную круговерть. Она едва не завопила от восторга, но, справившись с
эмоциями, произнесла вполне достойно:
- Я была бы рада разделить с вами компанию.

Глава 2