"Энтони Борджесс. Вожделеющее семя " - читать интересную книгу автора

материальных благ, как недоверчивое и эгоистическое создание, не слишком
озабоченное прогрессом общества. Воистину, слово "грех" единственная замена
слову "эгоизм", запомните это, джентльмены.
Он нагнулся вперед, проехав сцепленными руками по крышке стола,
покрытой желтой меловой пудрой, словно песком, принесенным ветром.
- Что бы вы сделали с человеком, который любит только себя? - спросил
Тристрам. - Вот скажите мне.
- Побили бы его немного, - ответил белобрысый мальчик, которого звали
Ибрагим ибн Абдулла.
- Нет. - Тристрам покрутил головой. - Ни один августинец не поступил бы
так. Если вы ждете от человека самого худшего, то никаких разочарований он
вам принести уже не может. Только человек с неоправдавшимися надеждами
прибегает к насилию. Пессимист - так по-другому можно назвать августинца -
испытывает нечто вроде мрачного удовольствия, наблюдая, как глубоко может
пасть человек. Чем больше он видит греха, тем прочнее утверждается его вера
в Первородный Грех. Каждому приятно получить подтверждение своих глубоких
убеждений, удовлетворенность такого рода - одна из самых желанных для
человека...
Тристраму вдруг стало невыносимо скучно от своих банальных объяснений.
Он внимательно, ряд за рядом, оглядел свой класс, шестьдесят человек, словно
пытался найти нарушителей дисциплины, но все сидели смирно и внимательно
слушали. Пай-мальчики, решившие подтвердить тезис Пелагия.
На запястье у Тристрама трижды пропищало микрорадио. Он поднял руку к
голове. Тоненький голосок, словно голос совести, еле слышно произнес,
усиливаясь на взрывных звуках: "Пожалуйста, после этого урока зайдите к
директору".
Прекрасно, вот и решение, вот и решение... Скоро он займет место
покойного бедняги Ньюика, а может быть, и жалованье начислят задним
числом...
Теперь Тристрам стоял совершенно неподвижно, по- адвокатски держась
руками за те места на пиджаке, где находились лацканы в те времена, когда
пиджаки шили с лацканами.
С новой энергией он продолжил урок.
- В настоящее время, - заговорил Тристрам, - у нас не существует
политических партий. Наша старая привычка делить на черное и белое сидит в
нас, мы признаем это, но она не подразумевает простого деления на секты и
фракции. Мы совмещаем в себе и Бога, и дьявола, хотя и не одновременно.
Только мистер Лайвгоб может это делать, а мистер Лайвгоб, как вы понимаете,
просто вымышленный персонаж.
Мальчики заулыбались. Они все любили "Приключения мистера Лайвгоба",
печатавшиеся в "Космикомике". Мистер Лайвгоб был смешным толстым коротышкой,
демиургом, sufflaminandus1, как Шекспир, и плодившим ненужные жизни по всей
земле. Это он устроил перенаселение. Ни одна из авантюр Лайвгоба, однако,
никогда не заканчивалась успехом: мистер Гомо, человек-повелитель, всегда
заставлял его подчиниться.
- Богословская теория, лежащая в основе наших противостоящих друг другу
доктрин - пелагианства и авгус- тинства, не имеет больше никакого значения.
Мы используем их мифические символы потому, что они более других подходят
нашей эпохе, эпохе, которая все больше и больше полагается на ощущение,
иллюстративность, пиктографичность... Петтман!