"Энтони Борджесс. Вожделеющее семя " - читать интересную книгу автора

- Какая-то разновидность монаха. Что-то связанное с религией, - ответил
Тристрам, поразив незнакомца до глубины души, не хуже самого Пелагия. - Но
теперь, - продолжал Тристрам наставительно, - нет никаких священников. Их
нет уже сотни лет.
Незнакомец вытянул вперед руки с растопыренными пальцами, словно хотел
проверить, не трясутся ли они.
- Вот они, - возбужденно проговорил он, - каждый День творили чудо! -
Потом, уже более спокойно, незнакомец добавил: - Немного все же осталось. В
одном-двух очагах сопротивления в провинциях. Среди людей, которые не
согласны со всем этим либеральным дерьмом. Пелагий был еретиком, - заявил
незнакомец. - Человек нуждается в милосердии Божьем.
Он снова обратился к своим рукам, принявшись тщательно рассматривать
их, словно врач, отыскивающий маленький прыщик, который бы возвещал о начале
болезни.
- Еще этой дряни! - приказал незнакомец бармену, на этот раз используя
руки для поисков денег в карманах.
- Да! - снова обратился он к Тристраму. - Есть еще священники, хотя я и
не являюсь более таковым. Меня выгнали,
- прошептал незнакомец, - лишили сана. О Боже, Боже, Боже!
Теперь он вел себя, как на сцене. Один или два гомо захихикали, услышав
имя Божие.
- Но они никогда не смогут лишить меня этой силы, никогда, никогда!
- Сесиль, старая корова, ты!
- О-о, вот это да, только посмотрите, что на ней надето! Гетеро тоже
повернулись посмотреть, хотя и с меньшим энтузиазмом.
В забегаловку, широко улыбаясь, вошли трое полицейских- новобранцев.
Один из них исполнил короткий степ-данс, после чего застыл, отдавая честь.
Второй делал вид, что расстреливает посетителей из карабина. Приглушенно
звучала холодная конкретная музыка. Гомо улыбались, негромко похохатывали,
обнимались.
- Меня лишили сана не за такие вот штуки, - снова заговорил
незнакомец. - Это была настоящая любовь, настоящая, а не такая богомерзкая
пародия, - кивнул он в сторону веселящейся группы полицейских и
гражданских. - Она была очень молода, всего семнадцать лет. О Боже, Боже!
Но, - сказал он твердо, - они не смогут отнять эту божественную силу! -
Экс-священник снова уставился на свои руки, на этот раз с видом Макбета. -
Они не смогут отнять богоданную способность превращать хлеб и вино в тело и
кровь Господни. Но теперь нет больше вина. И папа - старый-престарый человек
- на острове Святой Елены. А я - жалкий клерк в Министерстве топлива и
энергетики, - заключил незнакомец без всякого наигранного уничижения.
Один из гомо-полицейских сунул в музыкатор таннер. Танцевальная мелодия
вырвалась неожиданно, словно лопнул пакет со спелыми сливами. Это была
комбинация абстрактных шумов, записанных на фоне медленного, глубоко
скрытого, переворачивающего внутренности ритма. Один из полицейских
пригласил на танец бородатого гражданского. Они танцевали красиво - Тристрам
должен был признать это, - замысловато и грациозно. Но поп-расстрига не мог
скрыть отвращения.
- Мерзкое зрелище, - заявил он. Когда один из нетанцующих гомо прибавил
звук, экс-священник неожиданно громко закричал: "Заткните эту чертову
машинку!"