"Хорхе Луис Борхес. Новые настроения" - читать интересную книгу автора

драгоценные (жемчуг, опал), прозрачные (аметист, сапфир) и нерастворяющиеся
(каменный уголь, голубая глина и мышьяк). Как и восьмая, почти столь же
сумбурна девятая категория. Она сообщает нам, что металлы бывают
несовершенные (киноварь, ртуть), искусственные (бронза, латунь),
отделяющиеся (опилки, ржавчина) и естественные (золото, олово, медь).
Красота фигурирует в шестнадцатой категории - это живородящая, продолговатая
рыба. Эти двусмысленные, приблизительные и неудачные определения напоминают
классификацию, которую доктор Франц Кун приписывает одной китайской
энциклопедии под названием "Небесная империя благодетельных знаний". На ее
древних страницах написано, что животные делятся на а) принадлежащих
Императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) сосунков, д) сирен, е)
сказочных, ж) отдельных собак, з) включенных в эту классификацию, и)
бегающих как сумасшедшие, к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью
из верблюжьей шерсти, м) прочих, н) разбивших цветочную вазу, о) похожих
издали на мух. В Брюссельском библиографическом институте также Царит хаос;
мир там разделен на 1000 отделов, из которых 262-й содержит относящееся к
папе, 282-й - относящееся к Римской католической церкви, 263-й - к празднику
Тела Господня, 268-й - к воскресным школам,
298-й - к мормонству, 294-й - к брахманизму, буддизму синтоизму и
даосизму. Не чураются там и смешан-ных отделов, например 179-й: "Жестокое
обращение с
животными. Защита животных. Дуэль и самоубийство с точки зрения морали.
Пороки и различные недостатки Добродетели и различные достоинства". Итак, я
показал произвольность делений у Уилкинса У неизвестного (или
апокрифического) китайского энциклопедиста и в Брюссельском
библиографическом институте; очевидно, не существует классификации мира,
которая бы не была произвольной и проблематичной. Причина весьма проста: мы
не знаем, что такое мир. "Мир, - пишет Дэвид Юм, - это, возможно,
примитивный эскиз какого-нибудь ребячливого Бога, бросившего работу на
полпути, так как он устыдился своего неудачного исполнения; мир - творение
второразрядного божества, над которым смеются высшие боги; мир -хаотическое
создание дряхлого Бога, вышедшего в отставку и давно уже скончавшегося"
("Dialogues Concerning Natural Religion"********, V, 1779). Можно пойти
дальше, можно предположить, что мира в смысле чего-то ограниченного,
единого, мира в том смысле, какой имеет это претенциозное слово, не
существует. Если же таковой есть, то нам неведома его цель; мы должны
угадывать слова, определения, этимологии и синонимы таинственного словаря
Бога.
Невозможность постигнуть божественную схему мира не может, однако,
отбить у нас охоту создавать наши, человеческие схемы, хотя мы понимаем, что
они - временны. Аналитический язык Уилкинса - не худшая из таких схем. Ее
роды и виды противоречивы и туманны; зато мысль обозначать буквами в словах
разделы и подразделы, бесспорно, остроумна. Слово "лосось" ничего нам не
говорит; соответственно слово "zana" содержит определение (для человека,
усвоившего сорок категорий и видов в этих категориях): рыба, чешуйчатая,
речная, с розовым мясом. (Теоретически можно себе представить язык, в
котором название каждого существа указывало бы на все подробности его бытия,
на его прошлое и будущее.)
Но оставим надежды и утопии. Самое, пожалуй, трезвое суждение о языке
содержат следующие слова Честертона: "Человек знает, что в его душе есть