"Хорхе Луис Борхес. Новые настроения" - читать интересную книгу автора

Сам по себе сюжет "Ватека" достаточно прост. Его заглавный герой, Харун
ибн Альмутасим Ватик Била', девятый халиф династии Аббасидов, велит
воздвигнуть вавилонскую башню, чтобы читать письмена светил. Они
предсказывают ему череду чудес, которые последуют за появлением невиданного
человека из неведомых краев. Вскоре в столицу державы прибывает некий
торговец, чье лицо до того ужасно, что ведущая его к халифу стража идет
зажмурившись. Купец продает халифу саблю и исчезает. Начертанные на лезвии
загадочные письмена смеются над любопытством халифа. Некий, впоследствии
тоже исчезнувший, человек наконец находит к ним ключ. Сначала они гласят:
"Мы - самое малое из чудес страны, где все чудесно и достойно величайшего
Государя земли", а потом: "Горе дерзкому, кто хочет узнать то, чего не
должен знать"***. Ватек предается магии: голос исчезнувшего торговца из
темноты призывает его отступиться от мусульманской веры и воздать почести
силам мрака. Тогда ему откроется Дворец подземного пламени. Под его сводами
он найдет сокровища, обещанные светилами, талисманы, которым послушен мир,
короны царей доадамовых времен и самого Сулеймана, сына Дауда. Жадный халиф
соглашается, купец требует сорока человеческих жертв. Пробегают кровавые
годы, и в конце концов Ватек, чья душа почернела от преступлений,
оказывается у безлюдной горы. Земля расступается, Ватек с ужасом и надеждой
сходит в глубины мира. По великолепным галереям подземного дворца бродят
молчаливые и бледные толпы избегающих друг друга людей. Торговец не обманул:
во Дворце подземного пламени не перечесть сокровищ и талисманов, но это -Ад.
(В близкой по сюжету истории доктора Фауста и предвосхищающих ее
средневековых поверьях Ад - это кара грешнику, заключившему союз с силами
зла; здесь он - и кара, и соблазн.)
Сентсбери и Эндрью Лэнг считают или хотят уверить, будто славу Бекфорда
составил выдуманный им Дворец подземного пламени. На мой взгляд, он создал
первый поистине страшный ад в мировой литературе1. То, что я скажу, может
показаться кому-то странным, но самая знаменитая из литературных
преисподних, "dolente regno"*** "Божественной комедии", сама по себе не
внушает страха, хотя происходят там вещи действительно чудовищные. Разница,
по-моему, есть, и немалая.
Стивенсон ("A chapter on dreams"****) рассказывает, что в детских снах
его преследовал отвратительный бурый цвет; Честертону ("The Man Who Was
Thursday"*****, VI) видится на западной границе земли дерево, которое больше
(или меньше), чем просто дерево, а на восточной границе - некое подобие
башни, само устройство которой - воплощенное зло. В "Рукописи, найденной в
бутылке" По говорит о южных морях, где корабль растет, как живое тело
морехода, а Мелвилл отводит не одну страницу "Моби Дика" описанию ужаса при
виде кита непереносимой белизны... Примеры можно умножать, но, может быть,
пора подытожить: дантовский Ад Увековечивает представление о тюремном
застенке, Бекфордов - о бесконечных катакомбах кошмаров. "Божественная
комедия" - одна из самых бесспорных и долговечных книг в мировой литературе;
"Ватек" в сравнении с ней - простая безделка, "the perfume and suppliance of
a minute"******. Но для меня "Ватек", пускай в зачатке предвосхищает
бесовское великолепие Томаса Де Куинси и Эдгара По, Бодлера и Гюисманса. В
английском языке есть непереводимое прилагательное "uncanny", оно относится
к сверхъестественному и жуткому одновременно (по-немецки -"unheimlich") и
вполне приложимо к иным страницам "Ватека" - в предшествующей словесности я
такого что-то не припомню.