"Хорхе Луис Борхес. Новые настроения" - читать интересную книгу автора

видит смутные мириады звезд, зыбкие очертания деревьев и снова ныряет в
беспамятство сна, как в темную воду2. субъектом, - дикость и бессмыслица; на
мой взгляд таким же основанием можно утверждать, что они - точки в ряду, ни
начала, ни конца которого мы не знаем. Соединять реку и берег, увиденные
Геком, с понятием о другой реке в других берегах, прибавлять к этой
воспринимаемой напрямую канве впечатлений еще что-то - для идеалиста
неоправданная вольность. По-моему, столь же неоправданно примешивать к ним
хронологию, скажем ссылаться на то, что описанный случай имел место ночью 7
июня 1849 года, между десятью и одиннадцатью минутами пятого. Другими
словами, опираясь на доводы идеалистов, я отрицаю именно тот бесконечный
временной ряд, который подразумевает идеализм. Юм отрицал абсолютное
пространство, где каждому предмету отведено свое место; я - единое время,
связующее все события в одну цепь. Но, отрицая последовательность, трудно
отстаивать одновременность.
Если я в целом отрицаю последовательность, то ровно так же отрицаю в
целом и одновременность. Влюбленный, думающий: "Я был счастлив и уверен в
подруге, а она тем временем меня обманывала", - обманывает себя сам. Если
любое наше переживание абсолютно, счастье и обман не одновременны, а
раскрывший обман попросту переживает другое состояние, которое не может
повлиять на так называемые прежние, - разве что на память о них. Сегодняшние
невзгоды так же реальны, как и вчерашние радости. Подберу пример
поконкретнее. В первые дни августа 1824 года атака эскадрона перуанских
гусар во главе с капитаном Исидоро Суаре-сом решила победный исход боя за
Хунин; в те же первые дни августа 1824 года Де Куинси опубликовал свою
диатрибу против "Wilhelm Meisters Lehrjahre"********.
Эти события, ставшие одновременными сегодня, вовсе не были таковыми для
их героев, скончавшихся, один в Монтевидео, другой в Эдинбурге, знать не
зная друг о друге... Каждый миг - сам по себе. И месть, и милость, и
застенки, и даже забвение не в силах перекроить несокрушимое прошлое. Точно
так же не помогут надежда и страх, которые перекладываешь на завтра, иначе
говоря - на события, ожидающие уже не тебя, замурованного в микроскопическом
настоящем Считают, что настоящее - specious present********* психологов -
длится секунду, а то и долю секунды; такова протяженность мировой истории.
Лучше сказать, никакой истории нет, как нет ни человеческой жизни, ни паже
одной из ее ночей; существует лишь каждый прожитый миг, а не воображаемая
связь между ними. Мирозданье, вмещающее все события на свете, - такое же
вымышленное множество, как все кони (сколько их было: один, несколько, ни
одного?), которые приходили на ум Шекспиру между 1592 и 1594 годами. И еще
одно. Если время - это процесс, протекающий в сознании, то как оно может
быть общим для тысяч людей, да просто для
двоих?
Все эти рассуждения, прерываемые и утяжеленные примерами, могут
показаться слишком сложными. Есть более короткий путь. Возьмем жизнь,
состоящую из повторений, к примеру мою. Я не могу пройти мимо кладбища
Реколета, не подумав, что здесь лежат мой отец, мои деды и прадеды, как буду
когда-нибудь лежать я сам, и тут я вспоминаю, что уже вспоминал об этом
тысячи раз; не могу пройти по безлюдным ночным окраинам, не подумав, что
ночь, как и воспоминание, греет сердце отсутствием лишних деталей; не могу
загрустить об ушедшей любви или дружбе, не подумав, что каждый из нас теряет
лишь то, чем никогда не владел. Всякий раз, минуя то кафе на Юге, я думаю о