"Хорхе Луис Борхес. Новые настроения" - читать интересную книгу автора

бесчисленные подвиги, а Дон Кихота бьют и осмеивают, и все же превосходство
второго очевидно. Отсюда - одна эстетическая проблема, которую пока что,
кажется, никто не ставил: может ли автор создать героев, превосходящих его
достоинством? Я бы ответил: нет, и невозможно это как из-за неспособности
разума, так и по свойствам души. Думаю, самые яркие, самые достойные наши
создания это мы сами в свои лучшие минуты. Вот почему я преклоняюсь перед
Шоу. Цеховые и муниципальные проблемы его первых вещей утратят интерес - да
и уже утратили; шутки "pleasant plays"** рано или поздно станут такими же
неудобоваримыми, как шекспировские (юмор, как я подозреваю, вообще жанр
исключительно устный, искра, блеснувшая в разговоре, а не пассаж
закрепленный на письме); идеи, декларированные в авторских предисловиях и
красноречивых тирадах героев, легко отыщут у Шопенгауэра и Сэмюэл а Батлера;
но Лавиния, Бланко Поснет, Киган, Шотовер, Ричард Даджен и, прежде всего,
Юлий Цезарь переживут любого героя, выдуманного искусством наших дней. Стоит
представить рядом с ними господина Тэста или гистрионствующего ницшевского
Заратустру, и с удивлением, даже ошеломленностью убеждаешься в превосходстве
Шоу. Повторяя банальности своего времени, Альберт Зергель мог в 1911 году
написать: "Бернард Шоу - разрушитель самого понятия о героическом,
он -убийца героев" ("Dichtung und Dichter der Zeit", 214); он не понял, что
"героическое" вовсе не значит "романтическое" и воплощено в капитане Блюнчли
из "Arms and the Man", а не в Сергее Саранове...
Фрэнк Хэррис в биографии нашего героя приводит его замечательное
письмо; в нем есть такие слова: "Я ношу в себе все и всех, но сам я ничто и
никто". Из этого ничтожества (похожего на ничтожество Бога перед сотворением
мира и на первобожество другого ирландца, Иоанна Скота Эриугены, так и
называвшего его "Ничто") Бернард Шоу сумел извлечь бесчисленных героев или,
точнее, dramatis personae**; самый неуловимый из них - это, как я понимаю,
некий Дж. Б. Ш., который исполнял роль писателя перед публикой и оставил
столько легкомысленных острот на газетных полосах.
В Центре внимания Шоу - проблемы философии и Морали; естественно и
неизбежно, что у нас в стране его Не ценят или ценят лишь как героя
эпиграмм. Мир для аргентинца - торжество случая, нечаянное столкновение
Демокритовых атомов, поэтому философия его не занимает. Этика - еще меньше:
социальное сводится для него к конфликту индивидов, классов и наций, в
котором дозволено все, только бы не проиграть и не дать противнику повода
для насмешек.
Характер человека и его видоизменения - Центральный предмет
современного романа; лирика сегодня - это услужливый гимн во славу любовных
удач и неудач; философия Хайдеггера и Ясперса превращает каждого из нас в
любознательного участника тайного диалога с небытием или Богом; эти
доктрины, пусть даже восхитительные по форме, упрочивают иллюзию личности,
которую веданта осуждает как смертный грех. Они разыгрывают разочарование и
тоску, но в глубине своей потакают человеческой гордыне и потому аморальны.
Творчество Шоу, напротив, дает чувство освобождения. Чувство, которое
рождают учения Стой и саги Севера.
Буэнос-Айрес, 1951
-----------------------------------------------------------------------
* Дружелюбное молчание луны (лат.).
** Приятные пьесы (англ.).