"Юхан Борген. Теперь ему не уйти ("Трилогия о Маленьком Лорде" #3) " - читать интересную книгу автора

- Ты, кажется, очень устал?
- Ты попал в точку. - Вилфред выпрямился в удобном хозяйском кресле.
Его то клонило ко сну, то вдруг охватывало неестественное оживление. - А вот
ты, напротив, выглядишь помолодевшим, словно заново родившимся. Может,
поделишься тайной, каким кремом ты мажешься на ночь?..
Роберт рассмеялся.
- Мне диета на пользу. Пудинг из акулы или еще бог знает из чего. Из
брюквы. Я думаю, все мы, кто вынужден жить на паек...
- Хочешь намекнуть, что я купаюсь в мясном соусе?
Вилфред насмешливо тронул свои скулы, словно у мертвеца выдававшиеся
под тонкой кожей. Роберт подумал: "Если бы рафаэлевский ангел несколько
месяцев сидел на голодном пайке..."
- Не знаю я, в чем ты купаешься, - добродушно сказал он.
Вилфред встал, шатаясь от усталости.
- Разговор двух старых друзей в эти дни приобретает порой налет
нездоровой враждебности... - Он оглянулся вокруг. - Ты, кажется, упомянул
про какой-то диван.
Роберт вяло показал рукой в сторону портьеры.
- Если только там уже не спит кто-то другой...
Чуть погодя Роберт стоял, просунув в щель между портьерами свечу, и
внимательно разглядывал своего старого друга. Тот сразу же погрузился в
глубокий сон - как только упал на диван. Роберт заботливо прикрыл спящего
одеялом. Его угнетало тягостное чувство стыда, но он не мог понять, стыдится
ли он того, что приютил сомнительную личность, человека, о котором говорили,
что его не мешало бы убрать... или того, что он скрыл свое природное
гостеприимство под маской холодности. Что, в сущности, знал он об этом
бывшем друге своем из лучших времен, которому втайне всегда завидовал,
оттого, что тот добивался всего, что желал, - рыцарь легкомыслия и
незаслуженной удачи, человек, с которым он некогда делил и горе, и радость.
Дружба их возникла много лет назад, в далекие годы первой войны, когда и он
сам, и вся его компания беспечно плыли по воле волн - волн легкомыслия и
равнодушия. И что, в сущности, знали люди, желавшие его убрать, об этом
падшем ангеле, что сейчас спал на его диване таким глубоким сном, каким спят
только праведники? Это худое лицо, похожее на смутный набросок в путевом
блокноте художника, хранило знакомое выражение бесхитростной робости, в свое
время покорившее всех. Безмерная растерянность охватила доверчивую душу
Роберта, столь уязвимую для злой воли.
Кто вообще знает хоть что-нибудь об этом вечно мятущемся дитяти с
множеством несбывшихся дарований? Годами его чуть ли не боготворили за
незаурядность, зато потом - даже не высмеивали, просто забывали о нем, как
забывают всех, кто не оправдывает надежд или же совершает недозволенные
виражи в своей, казалось бы, предначертанной карьере, из-за чего окружающие
остаются с длинным носом - и это в награду за все их восхищение и
преданность...
Роберт вздрогнул: он вдруг увидел руку. Чуть заметно сдвинулась
портьера, и луч света выхватил из тьмы желтый, как воск, протез, покоившийся
на груди спящего. И показалось вдруг, будто это и есть самая живая,
единственная живая часть существа, лежащего на диване. И Роберт впервые
понял, что когда-то, да и всегда, его притягивала именно эта тепличная
искусственность Вилфреда, бесплотность, что ли. Необузданность его и вместе