"Герман Борх. 1918 - Хюгану, или Деловитость (Лунатики #3) " - читать интересную книгу автора

"Устаревшая конструкция",-- отреагировал Хугюнау, который еще никогда в
жизни не видел печатную машину. Справа стоял наборный стол; посеревшие от
времени наборные кассы Хугюнау не заинтересовали, но печатная машина ему
понравилась. Кирпичный пол вокруг машины, во многих местах укрепленный
бетонными пятнами, был пропитан маслом и имел коричневый цвет. Тут
располагались машины, они стояли прочно и уверенно, чугунные части были
покрыты черным лаком, тускло поблескивали тяги из ковкого железа, а на
сочленениях и подшипниках сидели желтые латунные кольца. Пожилой рабочий в
синей спецовке протирал паклей тусклые тяги, не заботясь о посетителях..
"Так, это все, пойдемте...-- сказал Эш,-- пошли, Маргерите". Не
попрощавшись, он ушел, оставив своего гостя. Хугюнау посмотрел вслед этому
хаму, ему, собственно, было на руку, что тот удалился - теперь можно
рассмотреть все не спеша. Это была приятная атмосфера покоя и прочности. Он
достал свой портсигар, вынул сигару, верхний слой которой был немножко
поврежден, и протянул ее мужчине у печатной машины.
Печатник вопросительно уставился на него, ведь табак был редкостью, и
сигара по-прежнему считалась дорогим подарком. Он вытер руку о синюю
спецовку, взял сигару, и поскольку не знал, как ему правильно следовало бы
поблагодарить, произнес: "Большая редкость". "Так точно,-- ответил
Хугюнау,-- с табаком дела идут неважно". "Да сейчас везде дела идут
неважно",-- добавил печатник. Хугюнау навострил уши: "Приблизительно так же
высказался и ваш уважаемый шеф". "Так скажет любой".
Это был не тот ответ, который хотелось бы услышать Хугюнау: "Курите
же",-- скомандовал он. Мужчина, словно щелкунчик, откусил крепкими с
коричневым налетом зубами кончик сигары и прикурил. Его рабочая спецовка и
рубашка были расстегнуты, и на груди можно было увидеть белые густые волосы,
Хугюнау охотно получил бы за свою сигарету определенную ответную услугу;
мужчине следовало бы что-нибудь рассказать. Хугюнау приободрил его: "Хорошая
машинка, не так ли?" "Ничего",-- последовал скупой ответ. Хугюнау, симпатии
которого были на стороне печатной машины, где-то даже оскорбила столь
скудная похвала. А поскольку ему не оставалось ничего другого, как прервать
молчание, он поинтересовался: "Как вас зовут?" "Линднер". Затем снова
наступила тишина, и Хугюнау стал подумывать, не пора ли ему уже уходить,
вдруг он почувствовал, что за палец опять ухватилась детская рука: Маргарите
подкралась незаметно, бесшумно ступая босыми ногами. "Tiens,-- произнес
он,-- tu lui as echappe" (Держи, ты ему еще покажешь (фр.).).
Девочка непонимающе уставилась на него.
"Ах да, ты же не понимаешь по-французски... стыдись, ты должна выучить
этот язык".
Девочка пренебрежительно повела рукой, такое же движение Хугюнау уже
заметил у Эша: "Тот наверху тоже может по-французски..."
Она повторила: "Тот наверху".
Хугюнау остался доволен и тихо спросил: "Ты его не любишь?"
Лицо девочки помрачнело, она выпятила нижнюю губу, но, заметив, что
Линднер курит, сообщила: "Господин Линднер курит!"
Хугюнау засмеялся и открыл портсигар: "А ты не хочешь сигару?"
Девочка отвела руку с портсигаром и медленно произнесла: "Подари
денежку".
"Что? Ты хочешь деньги? Зачем они тебе?"
Вместо девочки ответил Линднер: "Теперь они начинают очень даже рано".