"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

Вот они сидят - он и его два брата на берегу знакомой с детства реки, в
одинаковых семейных трусах, с одинаково застывшими лицами - все они приехали
в родительский дом в отпуск. Фотография умалчивает о скрытом соперничестве,
которое имело место за праздничным столом. Оно проявлялось постоянно: один
брат рассказывал о серьезных исследованиях, проводимых женой-доцентом,
другой через некоторое время интересовался у племянника, сына доцента: "Ну,
и какие у тебя оценки? Четыре по математике? Плоховато... Математика
важнейшая дисциплина. Мои всегда по математике имеют пять!"
И все же эти мелочи не могли скрыть чувство единства, которое возникало
у них дома при виде друг друга, поэтому они, наверное, и рвались всегда в
отпуск домой и неохотно покидали этот единственный коллектив, в котором
чувствовали себя уютно и спокойно.
Со всеми другими коллективами отношения складывались иначе.
Если бы энергичному корреспонденту одной из газет вдруг пришло бы в
голову разыскать героя нашего рассказа и задать ему вопрос: "Ваша жизненная
позиция?" И если бы он сумел осмыслить этот вопрос и честно на него
ответить, то корреспонденту пришлось бы записать: "Оборона, чередующаяся с
нападением".
Жизненный путь нашего героя был основателен: педагогический техникум,
директорство школой в девятнадцать лет, потом - институт, работа на одном и
том же заводе до войны, в войну и после.
В школе он боролся за знания, всеми силами стараясь заложить их в
непослушные, не способные к ответственности ребячьи головы. Сам не на много
старше их, он хранил суверенитет директора, разнося влюбленных в него
девчонок, прогулявших урок, чтобы навести порядок в его холостяцком жилище.
В этом набеге ему виделось посягательство на святая святых - его внутреннюю
жизнь, его мир, его суть, куда никто, кроме своих, не должен был
допускаться. В этом прогуле было презрение к дозе знания, выданной им,
пренебрежение к его серьезному труду ради чепуховских затей, и обиженные им
девочки плакали и больше убирать не приходили.
На заводе в войну он работал на ответственейшем участке. Он почти не
спал, был необщителен и угрюм, никому не говорил о трех своих заявлениях
отпустить его на фронт. Он не хотел, конечно, туда, но, глядя на, в
основном, пожилых людей, окружавших его, был уверен, что они о нем думают
как о молодом трусе, схоронившемся за ответственную работу, и оборонялся
вереницей все более настойчивых, но неизменно отклоняемых заявлений заменить
его было некем. И вынужденное неучастие в войне вновь обособило его, лишив
общности с костяком поколения - вернувшимися с войны сверстниками.
После войны он стал работать представителем заказчика на своем заводе,
и тут природная настороженность и ожидание от окружающих "фокусов" слились с
действительностью воедино.
В его функции входило выявлять, выискивать скрытые дефекты, которые
расторопные производственники всячески норовили затушевать, а он, как никто,
умел обнаруживать. Тут уж он был неумолим: "Почему же мы никогда себе такого
не позволяли?", отклонял чертежи, и от этой работы в нем из года в год росла
и крепла убежденность, что с людьми надо быть настороже - зазеваешься,
вкрутят.
Не ослабевала оборона и дома: жена была в молодости общительна,
смешлива и любима окружающими. Поживя с ним, она несколько умерила неистовый
пыл коммуникабельности, и все же в квартире еще иногда вертелись соседки,