"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

клипсы в ушах. За ней из машины выныривает девочка в джинсовой юбочке, с
серьезным лицом.
Толя уже жмет руку поджарому человеку с длинноватыми, по битловской еще
моде волосами, в джинсах. Это Тузов.
- Надь, возьмешь Кристинку до среды? - поздоровавшись, спрашивает
Марина. - Для бабушки - мы у тебя, а, вообще, едем с Андрюшей в Ригу, - она
протягивает мне сумку с Кристининой одеждой. Эта сумка здесь бывает часто, я
знаю, какие там трусики и рубашки, я чинила синие колготки, Толька клеил
подметку на сапоге.
- Хорошо, - говорю я.
Тузов, оттряся рукой, поворачивается ко мне и с преувеличенной, чтобы
принимали ее всерьез, почтительностью, здоровается. Я обозначаю кивок.
Марина говорит про рижский магазин "Аста", спрашивает, что привезти, я
говорю: ничего не надо. Тузов открывает багажник, капот, водит за собой
Тольку, они склоняются над машинными внутренностями. Толя, ходя за Тузовым и
кивая, напоминает большую умную собаку, старающуюся врубиться в науку,
которую ей преподают. Тузов сыпет цифрами: сто долларов... шестьсот
километров... шесть рублей..., - жестикулирует, как на собраниях, когда,
бывало, говорил, что отдел должен занять в соцсоревновании первое классное
место. Тузов закрывает багажник, капот, делает общий прощальный жест,
садится за руль. - Ну, бывай, - говорит Марина, машет Тольке, целует дочку,
обещает: - Привезу тебе куклу, слушайся тут, - усаживается тоже. Из машины
она шлет воздушный поцелуй.
Я смотрю на Кристинку, беру ее за руку. Ручка мягкая, большие пальцы
загибаются, как у Саши. В садик ее не отдают, Кристину растит бабушка,
Сашина мама. Намыливаясь куда-нибудь с Тузовым, Марина всегда говорит бывшей
свекрови, что едет с Кристиной гостить к нам на дачу. Кристина уезжает
хмурая, с наморщенным лбом, боится проговориться.
Девочка озабоченно смотрит на дорогу, потом переводит светло-серые,
большие Маринины глаза на меня:
- Тетя Надя, тебя обидели? - спрашивает она, внимательно глядя.
- Почему ты решила, Кристина?
- Ты грустная, - уверенно говорит она, и я целую ее, отвечаю: нет, тебе
показалось, целую еще раз, беру на руки, несу домой. Толька идет следом.
Мы заходим, Кристина здоровается с ребятами, стесняясь, слезает с моих
рук, задерживается у двери. К ней подбегает Павлик, тянет новую собаку,
хвастается: гагага. Федька снисходительно смотрит на малышню, внушает
Павлику: какая еще тебе гага, скажи: со-ба-ка. Я переодеваю, кормлю
Кристину, и вскоре все они выкатываются во двор. Федька седлает велосипед и
исчезает, Кристина с Павликом усаживаются у песочной кучи.
Мы с Толей сидим еще за чаем, смотрим на ребят. Я вспоминаю, как Марина
пошла к Тузову говорить о пенсии на дочку - пенсия получалась маленькая
Тузов подписал бумагу, что погиб Саша не на работе, уход его был
самовольный. Все возмущались низостью, Марина решилась и пошла, а через пару
месяцев возмущаться перестала, и разговоры о пенсии потихоньку заглохли.
- Он хорош был еще в институте, - отвечая словно моим мыслям, говорит
Толя, - учились у нас болгары, Андрюха с Сашкой решили пошутить - на военной
подготовке тоска - послали полковнику рисуночек: домик, солнышко, человечек,
написали: се есм солнце, что-то там еще... Полковник вертел, вертел, дурной
был, озлился: кто вам передал? А вам? А вам? - добрался до Андрюхи. Тот