"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

совсем по-старому. - А ну быстро назад, привези обратно, кому говорю! Она
проносится на костылях мимо меня, я застываю в недоумении, смотрю ей вслед,
и тут со мной словно что-то случается. "Стойте, тетя Маня!" - вдруг не своим
голосом кричу я. - "Подождите, я сам!" И, сломя голову, я бегу обратно,
обгоняю ее, несусь, как могу быстро, к ветинституту.
- Нет, нет, - только и твержу я про себя. - Не бывает так, чтобы ничего
нельзя сделать. Всегда есть что-то, что можно, надо только найти, надо
только очень захотеть, надо только вот так, не рассуждая, не думая, и все
изменится, исправится, всегда есть выход, всегда!
Я остановился только посреди дороги.

Еще тогда

За два часа до начала торжества они еще в четырех разных точках города:
Тамара Ивановна - в ресторане, Крель стирает в ванной свои и Лешкины носки,
Валентин шуршит на диване картой Карелии, Зина гуляет с племянниками. Под
окнами у Креля и Валентина по одинаково пустынным и широким проспектам
Ржевки и Юго-Запада приглушенно несутся по снегу редкие машины, Крель
выкручивает носки, вспоминая последний разговор с женой, Валентин отрывается
иногда от карты, оглядывая похожую на образец из мебельного магазина
квартиру. Зина стоит на дорожке, в скверике у Никольского собора, задрав
голову, слушает звоны. Тамара Ивановна же в банкетном зале "Универсаля",
надрывая связки и багровея, ругается с официантом, заявившим вдруг, что еще
не завезли шампанское, а за тяжелыми шторами гремит не ночной, не вечерний
еще Невский, еще бегут к Московскому вокзалу очумевшие тетки с колбасными
палками и сырными головами, а самые-самые красавицы еще стоят дома перед
зеркалами, наводя на веки розовые тени.
Зина работает с Валентином, Тамарой Ивановной и Крелем в одном
институте, да и где, как не на работе найдет любимого человека маленькая,
жилистая и худая девушка двадцати девяти лет, с носом, как у римского
сенатора, с твердым подбородком и жесткими рыжими волосами.
И все же я начну лучше с Креля, хоть он и с боку припеку, и хоть в него
не только никто не влюблен, но мало кто, вообще, любит этого толстого
завистливого Креля с его вечным смехом и страдальческой, как у грустной
античной маски ухмылкой, обращенной к собеседнику, ясно говорящей, что
собеседника этого можно разве оплакать.
Если посмотреть фотографию Креля на профсоюзном билете, сделанную лет
двадцать назад при поступлении в институт, поразишься настолько, что
забудешь, о ком идет речь - так хорош этот мальчик с ясными глазами, бровями
вразлет, весь устремленный в светлое будущее. Судьба посмеялась над Крелем,
расположив события в его жизни не по нарастающей, а прихотливым изломом.
Светлое будущее свалилось на Креля в самом начале его трудового пути в виде
государственной премии, о которой теперь все давно забыли. Крель
распределился в важный секретный институт, попал на самый перспективный,
курируемый из черт знает каких сфер заказ. Работа кипела, звенели телефоны,
энергично стучали каблуками по коридорам сослуживицы с растрепанными башнями
на головах - итогом была коллективная премия. А после, быстро - в сферах
что-то сместилось, заказ закрыли, Креля засунули в патентную группу. Он
рыпнулся было к новым вершинам, но получил еще один удар, на сей раз с тыла,
от жены. Жена Креля - на профсоюзной фотографии - толстая белобрысая девица,