"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

купить, скажем, юбку к новой кофте, когда я отдавал ей эти неожиданные
деньги.
Я хорошо помню, что ответила маме тогда в детстве, когда мы трое сидели
в беседке, тетя Маня. - Чему учишь парня? - заворчала она. - Мы к людям
всегда были хороши, ну и что? Безотцовщину растишь, я вовсе - как перст,
разве так надо жить? Добиваться, гнуть свое, зубами и руками - это вот будет
толк! - И если тетя Маня была права, то мне надо было угадать, что может
произойти, сделать что-то, чтобы это предотвратить - и, возможно, все
сложилось бы иначе. Но разве смог бы я измениться сам или изменить ее суть,
подогнать к своей? И разве имеет все какую-нибудь цену, если, чтобы это
сохранить, нужна всего лишь обдуманная тактика?
Тогда и появился Зверев, ее начальник, они ездили вместе на его машине
по делам, он подвозил Маришу домой, затаскивал в квартиру сумки с
продуктами, здоровенный, шумный детина, меня коробили свойская
фамильярность, с которой он командовал Маришей, вечная улыбка готовности, с
которой отзывалась на его комплименты Анна Николаевна.
Мариша все реже спрашивала меня: "А как ты думаешь?", все чаще
шепталась вечерами по телефону с подругами. Она гуляла с нами, посматривала
на часы, часто томилась, вздыхала во дворе артиллерийского музея: "Ну,
скажите, сколько можно рассматривать эти железки?" - "Если будешь ругаться,
я возьму своего жука и тебя закусаю", - сказал ей как-то Сережка, и она
вдруг растерялась, по-старому смахнула слезу, прижала его к себе:
"Сереженька, я разве ругаюсь?" - "Да", - уверенным басом сказал он.
И вскоре был наш разговор, когда шли со сборища на шикарной Зверевской
квартире, где все было супер - мебель, музыка, салаты. "Юра, - тихо спросила
у меня Мариша, - правда, одни люди живут вот так, все лучшее - для них, а
другим это никогда не светит, как бы они не хотели?"
- Это Зверев-то? - возмутился я. - Маришенька, ну натаскал он, еще надо
спросить откуда, барахла. Что он в жизни умеет, что ему по-настоящему
интересно? Разве барахло и есть лучшее?
- При чем тут работа, - вздохнула она, и я, горячась, начал убеждать,
что без работы в жизни нет интереса, вещи и суета наскучат, а жизнь так и
пройдет.
- Страшно интересно составлять таблицы, - усмехнулась она. - Или
выпускать гору документации, которая потом пойдет на помойку...
- Да, приходится делать и ерунду! - воскликнул я. - Но кто же будет,
кто останется, если все разбегутся? Я не виноват, что кругом развал, и
все-таки что-то сделать мне удается!
Я говорил еще долго, я так хотел убедить ее, а она смотрела и смотрела
на медленно падающие снежинки.
Потом был короткий и бурный период ремонтов нашей квартиры. Мариша с
озабоченным лицом останавливалась посреди комнаты, скептически оглядывая
углы, покупала какие-то пленки, я клеил. Она огорчалась - старая мебель на
фоне пленок выглядела жалко и уныло...
Она скоро бросила ремонт, и с ним, кажется, для ее завершилось и
другое...
Сумка ворочается. Я вздрагиваю - совсем забыл про Жульку, смотрю на
пса. Жулька дергает, сучит лапами, стараясь устроиться иначе. Лапы скользят,
не цепляются, я, обняв, помогаю, пес исхудал, одни ребра, глажу по голове
слабенько ударил два раза хвостом. Ах, бедолага...