"Леонид Бородин. Выйти в небо" - читать интересную книгу автора

доживших, имена и фамилии равных, подчиненных и начальников и
несколько, совсем немного, особо памятных, почти родных, но
сказал себе: "Стоп!" Впервые за много лет приказал памяти
остановиться. Имена и лица - путь к размягчению души. А сюда, на
захолустный аэродром, он добирался для разрешения своего личного
вопроса, главного и последнего вопроса жизни, своей жизни,
единственной и неповторимой. В том смысле, что все позади. И ему
повезло - добрался, хотя мог загнуться на полдороге. Сердце, оно
же сердчишко, как "мессер" на хвосте, то и дело напоминало о себе
острыми проколами. В глазах темнело, но говорил себе: доберусь! И
добрался. Значит, не расслабляться!
Однако ж от одной прокрутки уклониться не смог: на посадку
идет "кобра" с горящим мотором. А в "кобре" единственный за всю
войну наипрямейший земляк из того самого городишка, куда и
спарашютил по выходе на пенсию. В "кобре" капитан Петюнька
Сапожников, мрачноватый парень, но верный и отчаянный. Полсотни
метров до земли - "кобра" клюет носом и врезается в землю. И нет
Петюньки, капитана и земляка. Даже похоронить толком нечего.
Сработал остаток боекомплекта. А все потому, что на добротной
американской "кобре" не предусмотрена цепная дубляжная тяга, а
дюралевая под мотором попросту перегорела.
...Снова и снова идет на посадку горящая "кобра"... Обман!
Это "аннушка" возвращается с облета лесных пожаров. И не то чтобы
нет больше мочи ждать. Сердце торопит. Разворошил болячку
воспоминаниями. Уже не проколы - захват в полгруди, знакомо,
потому вскинул рюкзак за спину и медленно, бережно, как бы
заранее вымеряя и длину, и силу шага, двинулся в сторону ангаров.
Парни, им что? У них вся жизнь впереди. Не торопятся. Но с
уважением. У Федора Сергеевича уже нет времени на уважение.
Времени в обрез. И молитва-мольба, которой всегда стыдился,
вполушепот с губ: "Господи, еще часок! Может, даже меньше! Дай,
Господи!"
А парни не торопятся, потому что сговорились на подвиг -
покатать деда бесплатно, то есть не брать с него обещанных пяти
тысяч. Это решение им далось нелегко. Каждый в уме уже составил
список проблем, каковые решились бы с таким диким калымом. Меж
собой шептались никому не рассказывать о том, что прогнулись,
дали слабину... Завтра бы весь авиаотряд завидовал им. Времена
нынче крутые, в почете урвавший, потому немного презирали себя,
но немного и наоборот...
Скрывая про свои сердечные дела, Федор Сергеевич попросил:
- Хлопцы, ноги у меня что-то не того, помогли бы, я в машине
посижу, подожду вас.
Помогли. Пассажирских удобств в "аннушке" никаких. Узкие
скамейки вдоль бортов. Даже попридержаться на вираже не за что.
Глаза, конечно, туда, в рубку, и руки машинально на уровне груди,
будто штурвал в руках. Но справился, присек. Знал: не взлететь. А
в памяти машина, на которой войну окончил. Ла-7. Отличная машина,
не чета всяким "харрикейнам". На триста килограммов легче, чем
Ла-5. Скорость, вооружение - все на уровне... И один из