"Леонид Бородин. Божеполье (повесть, Роман-газета 15 1993) " - читать интересную книгу автора

Вопрос явно не был обращен к нему, и был рад, что может
многозначительно промолчать.
- Говорите - материалисты... Материя порочна, потому что не вечна.
И странный взгляд на свои руки, сначала на одну, потом на другую. И
вздох...
- ...вечны только идеи. Они правят миром. Но есть идеи чистые и другие,
как бы перепачканные материей. Мы пытались построить мир на чистой идее. Для
этого нужна была вера. Абсолютная вера. Сомневающиеся гибли безвинно в
материальном смысле слова, но по виновности перед верой. Мы придумали идеал
человеческого общества и шли к нему вопреки материальной логике, вопреки
материальным законам, и был успех Разве нет?
Это уже был вопрос к нему, но застал он Павла Дмитриевича врасплох, и
ему только удалось жестом изобразить нечто, что, во всяком случае, не могло
быть истолковано как ответ отрицательный.
-...государство жило, и все в нем свершалось и исполнялось... Вы не
можете этого отрицать. Это было самое могущественное государство, какое
только знала история. Они, нынешние, постараются перечеркнуть и забыть, но
те, что будут после них, вспомнят и ахнут! И будет их съедать тоска, потому
что догадаются, какой великий эксперимент был загублен по робости и лени...
- Все, что вы говорите, - рискнул прервать его Павел Дмитриевич, -
безусловно интересно, но это, извините, в моем сознании как-то с трудом
увязывается с марксизмом...
- О чем вы? Марксизм - это теория. А всякая теория всегда лишь частный
момент идеи, ее интерпретация с непременной привязкой к моменту времени. К
сожалению, должен признаться, я это сам понял слишком поздно...
- И еще, - опять вмешался Павел Дмитриевич, - кто же все-таки виноват в
провале, народ или некто один, как вы сказали, - первый?..
Непредсказуемо резкий взмах руки остановил его.
- Когда свершается подобное, невиновных не бывает. Все виноваты, я, вы,
каждый... Но разная степень вины... И кто первый бросил камень - это важно,
а то и первостепенно. Осознаете ли вы, уважаемый, что мы присутствуем не
просто при катастрофе, но при величайшей за всю историю катастрофе... Может
быть, лишь падение Римской империи... но это длилось столетие, и мир не был
потрясен, как ныне, - до оснований.
- Но мир, если вы имеете в виду Запад, - возразил Павел Дмитриевич, -
он радуется нашей гибели. По-моему, они просто трепещут от восторга.
- Ай, ай! - закачал стеклышками пенсне гость. - И этого вы не
понимаете! Запад противостоял нам, но противостояние было на поверхности. А
в глубине сознания западного мира таилось любопытство к нашему подвигу и
надежда, да! да! - надежда, что мы скажем ему, не только западному, но всему
остальному миру, новое историческое слово, ведь у них тоже тоска по идеалу,
но западное сознание хитроумно и трусливо, они предпочитали выжидать. Восток
же доверчив и прямодушен и пошел за нами... Кстати, этого вы, наверное, тоже
не понимаете, - почему последние годы, я имею в виду пять-шесть лет назад,
почему вдруг объявилось такое ожесточение против нас - империя зла и прочее?
Раньше ведь мы не были мягче, а злоба именно сейчас. Так почему? Не
понимаете. Вижу.
У Павла Дмитриевича было мнение на этот счет, но всего лишь мнение, а
не убеждение. И он промолчал.
- От досады, дорогой мой, от досады! Они, прохвосты, раньше нас