"Леонид Бородин. Без выбора (автобиографическое повествование)" - читать интересную книгу автора

дугой, запетляла вдоль "колючки", он вдруг остановился, выбрался из грязевой
колеи на отвалы, прямо к "колючке" примыкающие, и несколько раз громко
свистнул. Последовав за ним, я увидел, как внизу в котловане несколько
зэков, как знакомому помахивая руками в ответ, идут к нашему краю котлована.
Режим в этой зоне, видимо, был с послаблениями, потому что охранник
(по-зэковски - вертухай) на единственной вышке, что на другой стороне
квадрата-котлована, никак не реагировал на общение и будто бы даже и не
смотрел в нашу сторону. У людей внизу были какие-то темные лица, возможно,
от перезагара, но казались они людьми словно другой расы. В одинаковых
телогрейках-бушлатах, в одинаковых шапках - на таком расстоянии все на одно
лицо...
Бригадир достал из сумки плитку зеленого чая и сильным размахом закинул
ее за проволоку. Увязнув в глине, зэк там, внизу, поймать не сумел, долго
елозился на глинистом наклоне, нашел наконец, и тогда только бригадир
вернулся на дорогу.
Знать, что-то было на моей физиономии, потому что он ухмыльнулся
нешибко добро, то ли спрашивая, то ли утверждая:
- Комсомолец...
Всего лишь полгода назад вышвырнутый из Иркутского университета и из
комсомола, я почему-то не захотел откровенничать и ответил:
- Комсомолец. Ну и что?
По сути, не соврал, потому что духом своим из комсомола не выходил.
Бригадир кивнул головой в сторону "запретки".
- Они... там... рвань? Да?
Я только плечами пожал.
- Уголовники.
- А ты спрашивал? А я вот... Похож на зэка?
- Не похож, - отвечал уверенно.
- Ну да. Червонец отмотал.
- Кто? - Я даже остановился.
- Ну не ты же.
- Где? Вот там? - Я повернулся лицом к "запретке".
А он вдруг обозлился:
- Чего там-то? На луне, что ль, живешь... Везде! - И крупно пошагал
вперед.
Потом, позже вот это его "везде!" станет моим своеобразным рефреном к
жизни, как горьковское "А был ли мальчик?".
Тогда же меня больше задел его как бы укор за "лунное" проживание
жизни. Конечно, не на луне я жил, а в стране советской, и я другой такой
страны не знал, где б так жили... при всех "недостатках" советской жизни, до
которых я "допер" к тому времени.
Шагая след в след бывшему зэку, чтоб лишней грязи в голенища кирзух не
зачерпывать, стал припоминать конкретные места своего уже, как я понимал,
немалосрочного проживания жизни.
Байкал... Михалево... Громадный лагерь... Однажды был массовый побег.
Нам запрещали ходить в тайгу... Слюдянка... Зоны... Рудники... (Только через
сорок лет узнаю, что именно там сгинул мой отец.) Иркутск... С любого бока
зоны... Черемхово... Лагеря... Шахты... Тулун... Зона, тюрьма, поселения
ссыльных... Нижнеудинск... Вроде бы не было... Поблизости, по крайней
мере... Зато Тайшет... Это вообще... И еще эшелоны с конвоем и решетками...