"Леонид Бородин. Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова" - читать интересную книгу автора

сержанту Коклову в доверии, а старшине - в отлучке по чрезвычайному делу,
которое, как бы ни обернулось, потом еще наверняка потребует от старшины
времени для размышлений, а размышлять всегда сподручнее в отрыве от
служебных дел.
Солнце меж тем уже восстало над байкальской ледяной пустыней, и
наичуднейшее было это зрелище, когда впереди на десятки километров льды, а
под ногами уже почти живая земля, и граница между зимой и весной тонкой,
извилистой полоской по побережью. Где еще такое увидишь? Со дня на день
набухнет скорым цветом багульник, а лед на Байкале к тому времени только
потемнеет слегка, под солнцем же по- прежнему будет сверкать и источать на
весенние земли зимний сквозняк.
По падинской дороге, что пласталась грязной желтой полосой меж домов,
уже спешили на работу все те, кто каждый на своем месте обеспечивал
бесперебойность движения по единственной магистрали, соединяющей Москву с
Дальним Востоком. Великое дело делалось обычными людьми, оттого, может, и не
казалось великим, но обычным, как везде, ведь все везде работают, и из этой
всеобщей работы складывается жизнь государства, о котором если судят, то
слова употребляются при суждении совсем другие, к работягам вроде бы и
вообще без отношения... Старшина Нефедов, как всякий партиец, изучавший
"Краткий курс истории ВКП(б)", да еще прошедший курсы подготовки лекторов
обкома, знал то таинственное слово, которым объяснялись всякие превращения
жизненных смыслов. Слово это было - диалектика! Придумал... нет, открыл это
волшебное слово, как известно, Карл Маркс и объяснил им всему человечеству
все до того необъяснимые тайны в жизни народов, государств и каждого
человека в отдельности, хотя и не каждый мог по своему образованию угадать,
когда с ним происходит как раз то, что словом этим - "диалектика" -
объясняется. Четвертая глава "Краткого курса", в которой про диалектику
речь, при изучении в первичных ячейках, как правило, пропускается, и
старшина Нефедов, попытавшись, сам тоже в ней не разобрался, но когда на
лектора обучался, там разжевали, и тогда такой кругозор открылся, что дух
захватывало, потому что научился применять его ко всякой на первый взгляд
неувязке - что в мировом смысле, что в своем личном.
Противоречивость чувств, вызванная событием нынешнего утра, бумажкой,
что лежала в нагрудном кармане гимнастерки и ощущалась грудью даже сквозь
нательное белье, эта противоречивость, конечно, по большому счету не
заслуживала того, чтобы вспоминать про диалектику. Но Александр Демьяныч
знал, с чего достиг он своего нынешнего высокого и всеми уважаемого
положения, - а с того, что никогда не давал волю первым чувствам, но
дожидался вторых и только тогда принимал решение. А что это, как не тот
самый диалектический подход, которому учит Карл Маркс? Ведь первое чувство
какое по поводу бумажки? Да не ходить! И ничего не произойдет. Новая
председательша сельсовета, какой бы шустрой бабенкой ни оказалась, ей против
старшины с его нынешним авторитетом не потягаться. Уже к полудню о повестке
даже шлакоуборщицы узнают и путевые обходчики, что вообще живут на отшибе. И
не пойти - значит застолбить свое положение. Сначала не пойти, а потом уже
при случае и повиниться можно, сославшись на дела и заботы, и ни в коем
случае не конфликтовать. Это первейшее правило. Таково было начальное
чувство. Потом, как и должно, пришло второе. И подсказалось оно на прошлой
неделе виденным фильмом про его тезку - Александра Невского, которого
новгородские бояре обидели не по делу, но когда приспичило, пришли к тезке