"Леонид Бородин. Третья правда" - читать интересную книгу автора

Однако при всем том одному из них во что бы то ни стало нужно было
уйти, а другой, хоть сто верст бежать, решил догнать, потому что второй
такой случай не скоро представится.
Два сезона подряд делал набеги Андриан Селиванов на участок егеря Ивана
Рябинина и вот наткнулся-таки на хозяина. Два сезона выслеживал егерь
ловкого браконьера и хулигана и подловил, наконец, с поличным. Это
"поличное" лежало в вещмешке, что мелькал теперь перед глазами егеря то в
пятидесяти, то в ста шагах, а один раз - так и рукой схватиться... да
переломил Селиванов ветку и кинул на лыжню.
Селиванов бежал по целине, егерь - по его следу, но преимущества в том
не было: рыхлый снег заваливал лыжню с краев и не давал скольжения.
Селиванов к тому же путь выбирал по мелкому березняку, где сам шел
вполунаклон, как мышь проскальзывая под ветвями.
Рябинин прикладом и стволом карабина расчищал путь, не всегда, однако,
успевая увернуться лицом от хлесткой пружинистой ветки, а если и боли при
том не ощущал, то все же терял в скорости, наверстывая упущенное на чистом
склоне и на твердом насте.
Селиванов надеялся оторваться от егеря в березняке на последнем спуске
и уйти в деревню, где по неписаным законам кончалась власть егеря и его
права на человека тайги.
Рябинин же, догадываясь о намерениях браконьера, доставившего ему
столько хлопот за два сезона, уверен был, что нагонит его в поле перед
деревней, и обязан был это сделать, потому что хотя и был его закон главнее
закона деревни, и мог бы он запросто взять Селиванова с поличным в его
собственном доме, и никто не посмел бы помешать ему, и даже на вражду, что
возникла бы следствием этого со стороны мала и велика, наплевать бы мог, да
не в том было дело. Взять Селиванова до деревни и привести его туда за
шиворот и, может быть, даже отпустить, ткнув раз-другой мордой в снег - он
должен смочь, иначе какой ему почет в его деле? Была еще одна причина особой
злости егеря. Селиванов пакостил не везде на участке, а именно в его личных,
егерских, владениях. На своих солонцах обнаруживал Рябинин следы Селиванова,
в его, егерской, избушке-зимовье внаглую разделал Селиванов запрещенного к
отстрелу изюбря, и даже следы не замел и не прибрал за собой - точно фигу
под нос сунул. Мощные рябининские кулаки давно чесались на Селиванова.
Друг от друга на сотню шагов преодолели они последний небольшой подъем,
после чего через километра полтора должен был начаться спуск по березняку, и
Селиванов пошел на отрыв. Отмахиваясь прикладом еще отцовского "Зауэра" от
веток, пригнувшись в пояс, выбирая самые густые заросли березняка, не
оглядываясь, весь собранный для рывка, он, как казалось ему самому, головой
шел впереди своих камусов. Спуск начался круто. И он пошел вниз петлями,
зигзагами, круче заворачивая повороты и швыряя за собой при случае ветки,
чтобы егерь на скольжении вылетал из лыжни. Когда же спуск на время
прервался небольшой лощинкой, он оглянувшись, довольно крякнул: егерь
отстал.
Но тут, в этой лощине с метровыми сугробами и в два обхвата
поднебесными соснами, судьба сыграла с ним худую шутку. Именно так, потому
что сам он никакой ошибки не допустил, сугро-бовые ловушки обходил верно и
завал этот проклятый обогнул в двух метрах, не менее. Но кто мог знать, что
какая-то подлая ветка свалилась с сосны по слабому зимнему ветру и,
присыпанная снегом, залегла бичевой-ловушкой внутри наста. Одна нога