"Леонид Бородин. Третья правда" - читать интересную книгу автора

- Понятное дело! Только как вы туда дойдете? Чтоб надежно, подальше
нужно...
- Лошадь бы...
Селиванов с досады хлопнул себя по колену.
- Во дурак! Ну конечно! Будет лошадка и седельце...
- Ты уж извини, - перебил его офицер, - а две не сможешь достать?
- Да он же здоровый, бугай этот! На своих дойдет!
- Я о дочери...
Селиванов снова досадливо скривился и обозлился на себя за
непонятливость.
- Понял. Две - это труднее... Но сделаем. А сможет она в седле-то?
- Не галопом же пойдем.
- И то верно, - согласился Селиванов и, наконец, позволил себе вопрос,
что уже крутился на языке.
- А этот, длинный который, он кто будет, ежели не секрет, конечно?.. Я
это к тому, чтобы, как его... ну... это...
Тот помрачнел заметно, кинув взгляд к выходу, ответ обдумывал, а может,
надеялся, что Селиванов от вопроса откажется. Но Селиванов делал вид, будто
не понимает замешательства и молчания, и дурачком, как это умел, смотрел на
офицера.
- Он будет со мной, а потом... уйдет. Если надумаешь выдать его,
вспомни, что я тебе этого очень не советовал делать...
"Э... - соображал Селиванов. - Не просто тут понять, кто из них
главнее! Ухо надо держать востро!"
- Тогда, значит, что. - Он поднялся, кинул ружье за плечи. - Пошел я на
счет лошадок. Как договорюсь, так объявлюсь. А вы будьте готовы, значит.
Думаю, завтра по утру двинемся...
И тут офицер закашлялся, да так, что Селиванов каким-то тайным чутьем,
ранее не слыхав такого кашля, понял - взаправду перед ним конченый человек,
не жилец. Тихо, вполоборота, вышел.
Людмила и Длинный сидели на верхней ступеньке крыльца. Оба встали, как
только увидели Селиванова. Людмила тут же скользнула в дверь, а Длинный
оказался напротив. И Селиванов вынужден был задрать голову, потому что
понял - мимо пройти не удастся.
- Ну, до чего договорились? - спросил Длинный, не очень-то дружелюбно
на него глядя.
- Что надо, то и сделаю! Извини, милок, время мало, а делу еще много...
С этими словами он хотел прошмыгнуть с крыльца, но цепко был схвачен за
плечо.
- Смотри без шуток!
Язык затрепыхался во рту от желания сказать молодцу что-нибудь
остренькое, но на то мозги и даны, чтоб язык обуздывать!
Изобразив на лице беспредельное послушание и бескорыстие, став еще ниже
ростом и выставив напоказ всю щуплость и неказистость свою, Селиванов
прохныкал:
- Да чего ж, не понимаю я, что к чему, что ли! Не сумлевайся, мил
человек!
Это "не сумлевайся", которое он никогда не употреблял всерьез,
подпустил с умыслом, зная силу холопских интонаций. Сильного и глупого ничем
лучше не проймешь. Да не забыл, видно, Длинный его "шутку" в лесу, потому